Досье на человека

*

Кое-где уже светились огни. Пустых бутылок уже не было нигде.

Снова заморосил дождик. Но как на зло зонтика у Бусыгина не оказалось.

*

Эту ночь он спал тревожно, и сны ему снились неспокойные. Посреди двора из блюдечка лакает молоко голая девица, а рядом маленький котенок сидит и из хвоста своего сворачивает ему кукиш.

И при этом скалится злорадно и вперивает в него острые, как вы, щелки зрачков.

Проснулся Бусыгин потный и понял, что его знобит. Часы показывали час по полуночи.

Неведомые страшные силы разгуливают в это время в пространстве.

И ветры ломились в оконные рамы, и ливень страшный хлестал.

*

Бусыгин, охваченный страхом, боялся пошевелиться, но в этом и не было никакой надобности — вся его фигура, парализованная, лишилась способности шевелиться.

Возможно, что и марафоном утомленный, лежал старик, лишив­шись способности шевелиться, а не скованный страхом. Возможно.

А, может, и страх... Кто его знает...

Но оцепенение потихоньку прошло.

И вдруг ощутил Бусыгин легкий толчок в спину, очень мягкий и деликатный, но настойчивый. Старик робко оглянулся, однако нико­го не увидел.

И в это время он опять ощутил толчок. Какая-то сила подняла его с постели.

Бусыгин надел спортивный костюм, бесшумно открыл дверь и просочился из парадного, и плавной трусцой припустил по пустын­ным замоскворецким улицам.

*

Он кружил и кружил, что-то бормоча под нос. И теплый июль­ский ветерок подхватывал и уносил прочь его унылое бормотание.

А ноги несли, а ноги покоя не давали ни телу, ни обуви, ни одеж­де, ни душе, ни голове. Последняя же, в свою очередь, словно в от­местку, не давала покою старческим варикозным ногам.

Была темень. Было беспокойство. Была магистраль, взлетаю­щая на мост. Мрачной громадой проплывал рядом кинотеатр «Ударник».

И была одинокая фигурка Бусыгина, полушепотом вопиющая посреди бетонной остывающей пустыни.

*

И сверху изливалось безмолвное звездное величие.

И почувствовал он, что тянет его вверх.

Бусыгин растерялся и стал дрыгать руками и ногами. Ему хоте­лось приземлиться, но в то же время он боялся упасть.

Он оказался в подвешенном состоянии подобно безымянной ча­стице в растворе, которая в силу особых обстоятельств, обусловлен­ных физико-химическими взаимодействиями, никак не может вы­пасть в осадок.

«Может, я умер, — тоскливо подумал Бусыгин, — от разрыва сердца, например. И вот возношусь на небеса».

Смутило его лишь то обстоятельство, что он, оторвавшись от зем­ли, оказался в затруднительном положении относительно конечной цели своего путешестввия, предназначенного для усопших, подняв­шись не выше пятого этажа.