|
Мать, до этого сидевшая молча и отстраненно, посмотрела на сына. Их взгляды встретились. – Ты слышишь? Отвечай! Сын молча отвел взгляд и стал смотреть на стенку. – не надо настаивать, – остановила я мать. – Ваш сын пока не понял, что значит «работать». Я объясняю Гайку, что значит детская психотерапия, условия контракта, его право на хранение тайны, предупреждаю: я понимаю, что, пока он не готов расстаться с мамой, я разрешу ей присутствовать на сеансах и что вначале мы будем работать втроем. Теперь он смотрит только на меня, держась рукой за мать, но не отвечает. Я резюмирую: – Тебе, наверное, трудно сразу принять решение. Может, начнем с того, что ты вначале попробуешь, посмотришь, что это такое – работа с психотерапевтом, а потом дашь ответ через 2–3 встречи. «Ы-ы», сопровождаемое кивком головы, подтвердило, что первый контакт состоялся. Мы договорились о следующей встрече, я вновь напомнила матери, что решение должен принять Гайк, чтобы она не торопила и не давила на сына. Я протянула Гайку свою визитку, предложив ему позвонить, если он примет решение. Он взял протянутую визитку и так стоял, держа ее в руке, пока мать его «запаковывала» в верхнюю одежду и увела, крепко держа за руку. Последующие 4 сеанса прелюдии к собственно терапии прошли, согласно принятому условию нашего предварительного контракта, втроем. Их содержание, с однойстороны, дополнило данные анамнестической беседы, выявив особенности внутрисемейных взаимоотношений, более ярко осветило образы и роль свекрови-матери, авторитет которой принимается всеми, кроме внуков, дало новые сведения о сыновьях, выявило значимость психогенеза в конфликтах братьев. Старший считает себя сыном мамы, младший – отца. Собственно, Гайк владеет родным языком матери (армянский понимает, но не говорит на нем), младший – говорит только на армянском (язык отца). Язык матери понимает, но не употребляет. Спрашиваю: – Гайк, ты это считаешь нормальным?[58] Вместо ответа он хихикает и прячется за коробку с игрушками. Младший сын лезет делать все вместо Гайка, что и становится причиной скандалов. Другая важная линия – сама мать Гайка. Роль и место, отводимые ей в семье, ее чрезвычайно тяготят. Для женщины, выросшей в атмосфере свободы и независимости, самостоятельно решающей свои проблемы (родители не вмешивались в ее жизнь, работать начала с 17 лет), уклад в семье мужа кажется рабством. Под запретом все: работать, выходить одной на прогулку, в гости, за покупками. Уговаривала мужа уехать обратно, но безуспешно: «Нельзя нарушить данное слово». Сама не в состоянии бросить все и уехать. К мужу охладела, разочаровалась. Рассказано было об этом, как о чем-то незначительном. Ее актуальные страдания связаны с Гайком: — 64 —
|