|
Но вернемся к истории 6-летнего Гайка. Он третий, но первый оставшийся в живых ребенок от смешанного брака. Отец армянин, мать иностранка. Отец в конце 80-х учился в этой стране. Там познакомился с будущей женой, молодые полюбили друг друга. Вскоре вступили в гражданский брак.[54] Первую беременность пришлось прервать, так как родители будущего отца категорически отказались признать даже возможность брака с иностранкой. Аборт был пережит травматично и явился причиной конфликта молодой пары. Они решили расстаться. Но спустя некоторое время любовь победила. Они вновь сошлись. Вторую беременность они долго скрывали, твердо решив дать жизнь ребенку. Родился здоровый мальчик. Они назвали его Гайком в честь деда по отцу и сообщили родителям, что они стали дедом и бабкой. Те тут же признали внука и объявили о согласии на брак при непременном условии, что молодые переедут в Армению. Молодые приняли это условие, и когда ребенку исполнилось полгода, поселились в доме родителей мужа, где проживали свекровь и 35-летняя незамужняя золовка. Свекр жил отдельно, но нес на себе всю материальную ответственность за семью. Вначале все было очень мирно. Молодую невестку приняли с распростертыми объятиями, ребенка с обожанием. Отца ребенка не просто простили, а даже зауважали за мужество, признали свое заблуждение. Все бы хорошо. Но 1991 год с гнетущим холодом, голодом и жуткой темнотой вступал в свои права. Отсутствие электроэнергии и газа, иногда круглосуточное, восполнялось использованием печек, керосинок и коптилок. В один из таких вечеров бабушка, купая внука, ошпарила его кипятком. 8-месячного ребенка спасти не удалось. Смерть поглотила взаимные упреки, принесла с собой тишину траура, боль и обиду невысказанных обвинений, которые ожили в речи молодой женщины спустя столько лет. Через 10 месяцев родился мальчик Гайк (мой пациент), который круглосуточными беспричинными воплями вгонял семейство в ужас. Дневные бдения перемежались ночными: укачиваниями, клизмами, грелками, визитами докторов. – Я не помню, – говорит мать, – спали ли мы первые 11 месяцев, но я точно не спала, потому что помню, что он не сходил с моих рук ни днем, ни ночью. Все врачи утверждали в один голос, что ребенок здоров, нет ничего серьезного, или недоел, или переел, или газы и т. д. Мать кормила его грудью до 10 месяцев, пока не выяснилось, что она вновь беременна. Когда Гайку исполнилось полтора года (первый Гайк погиб именно в этом возрасте), родился еще один мальчик. – А тот, – сказала мать, – вырос на руках отца. На моих все еще сидел этот. Второй сын рос спокойнее. Гайк немного успокоился к 2 годам. Но когда младший сын начал ходить, вновь начались «капризы», вопли. Никого, кроме меня, не признавал. Чуть что – вопил, лез на руки. — 60 —
|