|
Мужские, рационально-дискурсивные формы сознания, доминирующие в нашей культуре, особенно затрудняют контакт и восприятие уничижительных качеств поля. Обычно, в то время как мужчины стремятся к сепарации и расширению своего состояния бытия, женщины гораздо комфортнее чувствуют себя в застое и не-дифференцированности. Таким образом, говорится, что женщины — пороговы, имея в виду их способность оставаться в «промежуточном» мире. Что бы ни говорилось о фе-минных модусах бытия (которые, несомненно, включают в себя тенденцию к бытию, а не деланию, и скорее лунное, чем солнечное82 сознание), они, безусловно, олицетворяют позицию, на которой они, могут «пребывать с» и, скажем больше, ценить презрение, а не шарахаться от него в отвращении. Царство Богини, бывшее когда-то реальностью для женщин, не управляется мужским пристрастием к сепарации, логике и надежным, повторяющимся объектам. Как объясняет Мэри Дуглас в своей книге «Чистота и опасность», с матриархальной точки зрения отвергаемые качества жизни, к примеру, истинные противоречия сплетенных, причудливых оппозиций, которые охватывает Сартровский термин «слизь», — священны. Однако в патриархальном обществе они являются табуированными и отвергаемыми83. Возможно, идея совместно разделяемого поля с его собственными архетипическими качествами выстраивается в одну линию с женской мудростью, тогда как патриархальная тяга к сепарации, пониманию и контролю лишь добавляет чувства уничижения.84 135 10. Архетипическое ядро комплекса слияния И сторически, комплекс слияния не есть что-то новое. Его безумие и мучительная динамика, принимающие форму неспособности ни отделиться от объекта, ни соединиться с ним, встречаются повсюду на протяжении истории, в мифах и литературе. Архетипическое ядро комплекса слияния, возможно, лучше всего представлено в мифе об анатолийской великой богине Кибеле и ее юном возлюбленном, Аттисе, Самое известное изложение этой истории — а существует несколько ее версий — пришло к нам от Овидия. Он рассказывает миф в форме ответа, полученного им от богини, спрошенной, почему последователи Кибелы калечат себя. «Отрок фригийский в лесах, обаятельный обликом Аттис Чистой любовью увлек там башненосицу встарь. Чтобы оставить его при себе, чтобы блюл он святыни, Просит богиня его: «Отроком будь навсегда!» Повиновался он ей и дал ей слово, поклявшись: «Если солгу я в любви — больше не знать мне любви!» Скоро солгал он в любви; и с Сагаритидою нимфой, Быть тем, кем был, перестал. Грозен богини был гнев: Нимфа упала, когда ствол дерева рухнул, подрублен, С ним умерла и она — рок ее в дереве был. Аттис сходит с ума, ему мнится, что рушится крыша; Выскочил вон и бежать бросился к Диндиму он. То он кричит: «Уберите огонь!», то: «Не бейте, не бейте!», То он вопит, что за ним фурии мчатся толпой. Острый он камень схватил и тело терзает и мучит, Длинные пряди волос в грязной влачатся пыли. Он голосит: «Поделом! Искупаю вину мою кровью! Пусть погибают мои члены: они мне враги! — 96 —
|