|
«Сегодня утром я вообразил, будто я маленький мальчик, который хочет молока от матери, и не получает его. Боль внезапно увеличилась так резко, что я не мог ее выносить, но я смог снять ее, умудрившись прекратить думать. В прошлом мне пришлось бы заняться пассивным фантазированием и укачивать себя, чтобы избежать боли». Процесс Джеральда был рождением из хаоса, в котором он выжил, пройдя через полное мук существование — или, луч- 123 ше сказать, через битву с не-существованием, во взвешенности оппозиции слияния-дистанцирования. Ужас, что его не существует, пронизывал всю его жизнь, и после того, как мы проработали его комплекс слияния, а особенно после того, как обнажилась его ярость и масштаб пассивной жизни в фантазиях (в качестве суррогатной кожи), Джеральд начал ощущать себя отдельным Я. Он больше не нуждался в том, чтобы я думал за него. Он начал приближаться к своему хаосу внутри, а не яростно цепляться за мысли или внешние объекты. Его тонкое тело постепенно исправлялось, так что он смог почувствовать некоторые свои ужасные состояния, когда-то доминировавшие в его жизни; не будучи поглощенным ими. К примеру, он вспоминал: «Я помню время, когда у меня было ощущение, что меня засасывает, словно бы я могу упасть в черную дыру, и я немедленно вскакивал, шел в другую комнату, и начинал раскачиваться. Это воспоминание относится к одиннадцатилетнему возрасту, но, возможно, я это всегда испытывал». Такие наблюдения и рост силы эго стали общим местом в нашей совместной работе. Самость, наконец-то, начала воплощаться, как будто бы началась жизнь Джеральда. 9. Отвращение*, обвинение и передача Н аша способность быть глубоко убежденным в чем-то, что выражало бы суть нашей природы, спотыкается под мощной дланью комплекса слияния. Вместо того мы становимся кем-то другим — фальшивыми, частичными, нереализованными. То, что лежит глубоко внутри нас, — наши лучшие и взлелеянные желания, которые, как мы знаем, существуют, даже если мы имеем о них лишь самое отрывочное впечатление — остаются мертворожденными, подвешен-ными в «невозможных» оппозициях комплекса слияния. Вместо того, чтобы распознать в страданиях комплекса слияния тропу индивидуации, мы стараемся укрыться во внутренней, безопасной территории фантазий и пассивности. Однако эти прятки лишь увеличивают нашу ношу стыда за непрожитую жизнь. В таком порочном круге мы изымаем комплекс слияния из сознания, не владеем собственными желаниями и исключаем самость, боясь подвергнуться риску атаки, неизбежной для жизни обособленного человека. В конце концов, презирая себя, мы чувствуем себя не любимыми, ничего не стоящими, даже отвратительными76. — 87 —
|