|
На последующих сессиях Джеральд говорил о «мозгах, вставших на место». Например, временами он уже мог общаться с людьми, не испытывая слияния с ними, или же мог отмечать, что он в слиянии, и до какой степени. «Я могу говорить то, что хочу», — утверждал он, — «и видеть, когда я в слиянии. И тогда я злюсь на это состояние слияния...» Гнев Джеральда означал новое осознавание, чувство того, что «другой» реален, что давало ему некоторое облегчение от его собственных полей слияния. Он был воодушевлен своими ощущениями пребывания вне слияния с другими, эта новая способность была подобна рождению сознания. Он говорил: «Я видел гнев во множестве ситуаций, во всем, что я делаю. Он был там. Я мог чувствовать его в груди. Через четыре дня я начал тревожиться о том, что это состояние ясности может пройти». И вправду, на следующий день он почувствовал паранояльность на работе из-за спора с шефом, и «потерял хорошее состояние». Он снова стал сливаться с людьми на работе, а когда говорил со мной, забыл о гневе. Однако, когда такое происходило, я мог напомнить ему, и постепенно Джеральд мог снова почувствовать себя в большей степени обособленным от других. Важной составляющей процесса Джеральда в ту пору было кое-что, происшедшее полностью без моего вклада: он начал активно переживать определенные фантазии, а не быть с ними пассивно слитым. «В тот день я почувствовал слияние с людьми на работе. И я представил себе, что могу разозлиться, и даже немножко это почувствовал. И затем пришло облегчение, которое я почувствовал в теле. Боль в груди исчезла. Я был менее напряженным, смог расслабиться. Я сказал себе [о злости]: это правильно, это правда!» . 121 Джеральд постигал самые азы свободы от глубокой тяги комплекса слияния. Когда он чувствовал, что я не полностью настроен на него» он мог регрессировать, и чувствовал, что он перестал существовать, до тех пор, пока я не настраивался на него. Когда новые любовные отношения сходили на нет, он мог вернуться к пассивному фантазированию как к контейнеру. Однако это уже никогда не было настолько интенсивным, как раньше, а когда он чувствовал связь со мной или с другим человеком, его фантазийная жизнь резко сокращалась. По мере того, как его комплекс слияния терял силу, Джеральд чувствовал растущую самость, как будто бы, как он сказал, «она была затеряна среди моих фантазий». Какая-то часть этой работы была представлена в снах. На одной из сессий Джеральд рассказал сон, который назвал кошмаром: «Мужчина убивает говорящую лису. Я иду за полицией, чтобы задержать мужчину, но он гораздо сильнее меня. Я пытаюсь драться с ним, отогнать его». Джеральд рассказал, что пытался уснуть после этого сна, но вскоре проснулся от другого кошмара, где на него набрасывался тот же самый мужчина, ужасно сильный. — 85 —
|