|
А затем у Наоми был инсайт: «Я зависимая. Вот я снова пыталась почувствовать комфорт с Брюсом, нарциссом, и все это кончилось волнением, фрустрацией, безысходностью. Это духовный вопрос. В перспективе Двенадцати Шагов я — на первой ступени. Я беспомощна против своего желания и действий, цель которых— получить эмпатию от Брюса. Это превращает мою жизнь и меня саму в неуправляемую». Наоми была в полном слиянии с Брюсом и полностью не связанной с ним. Когда она смогла распознать свой комплекс слияния в действии, она достигла самообладания и смогла «отпустить», начала радоваться отношениям, которые не были совершенными, но время от времени были вполне хорошими и вполне выносимыми. 8. Раскрытие фантазий, страха и ярости П одобно тому, как Наоми могла жить с мире собственных фантазий, инкапсулированная в защитной раковине своего «пузыря», так и многие другие люди, страдающие от воздействий сильного комплекса слияния, глубоко погружены в фантазии. Стыд, который они испытывают по поводу этой зависимости, может оказаться самым большим камнем преткновения для раскрытия обширного комплекса. Теория комплекса слияния может помочь нам сосредоточиться на рассуждениях анализируемого таким образом, что это способствует обнаружению этой скрытой фантазийной жизни. Например, то, как женщина описывала свои отношения с матерью как «болезненно разъединенные» и временами «необъяснимые», и наряду с этим говорила о своей крайней чувствительности к эмоциям других людей и к шуму, заставило меня предположить присутствие сильного комплекса слияния. Опираясь на путеводную нить теории — а именно, что комплекс слияния включает в себя использование пассивного фантазирования в качестве «суррогатной кожи», — я спросил анализируемую, много ли времени она проводит в фантазиях, и в результате она поняла, что была погружена в фантазии всю свою жизнь, по три четверти часа или около того каждый день! Если бы я не инициировал исследование этой области, то я практически уверен, что стыд анализируемой не позволил бы ей рассказать мне об этом. Кроме того, она была ярой поклонницей кино, и смотрела по нескольку фильмов в день — эту практику она возвела в норму, назвав ее своей творческой отдушиной. Однако, когда подлинные размеры ее фантазийной жизни дошли до сознания, открылось, что ее привязанность к кино компульсив- 111 на и помогает ей поддерживать внутреннюю постоянную фантазийную жизнь, нарушающую ее отношения с другими людьми. Фантазии были «кожей», когда-то спасавшей жизнь, защищающей ее от переживаний детской травмы, но теперь несущей в себе угрозу подрыва ее самых дорогих отношений — с мужем и другими людьми, жалующимися, что «она не с ними». — 77 —
|