|
338 к. г. юнг самих. Сверхчеловечность исходного свинопаса обнаруживается в том, что он становится героем, как бы полубогом, т. к. он не остается при своих свиньях, а взбирается на мировое древо, где оказывается его пленником, чуть ли не как сам Вотан. Точно так же он не сумел бы уподобиться охотнику, если бы он, как мы видели, не обладал бы известным с ним сходством. Равным образом неволя принцессы А на вершине мирового древа также означает определенную ее избранность', она — даже невеста бога, поскольку делит ложе с охотником, как сообщается в сказке. Именно чрезвычайные, граничащие со сверхчеловеческим силы геройства и избранности впутывают двух обыкновенных смертных в сверхчеловеческую судьбу. Благодаря этому в мирской жизни свинопас становится королем, а принцесса находит суженного ей супруга. Так как в сказке существует не только дольний, но и магический мир, то человеческая судьба еще ни о чем не говорит. Поэтому я должен набросать, что происходит в магическом мире. Там также принц и принцесса очутились во власти злого духа, но он и сам находится в скверном положении, из которого не может вызволить себя без посторонней помощи. Тем самым на ступени магического мира проводится параллель с человеческой судьбой, которая приключилась с юношей и принцессой А. Поскольку, однако, охотник как языческий кумир возвышается над миром героев и любимцев богов, то параллелизм простирается далеко за пределы только магического в область божественного и духовного, где злой духчерт или по меньшей мере просто черт обречен на проклятие таким же, а скорее, даже более сильным контрпринципом, что выражено тремя гвоздями. Это наивысшее напряжение противоположностей, из которого развязывается целая драма, является, очевидно, конфликтом между верхней и нижней тройственностью, или, выражаясь мировоззренчески, между, с одной стороны, христианским Богом, с другой стороны, чертом, перенявшим черты Вотана'. ' О троичности Вотана ср. Ninck. Wodan und Germanischer Schicksalsglaube; 1935. S.142. Его конь, между прочим, также описывается как трехногий. О феноменологии духа в сказках 339 6. Представляется, что мы должны исходить из этой наивысшей инстанции, если хотим правильно понять сказку, потому что исходное основание драмы состоит во всех предшествующих злоупотреблениях духа. Ближайшим результатом является его распятие. В своем нестерпимом положении он нуждается в чужой помощи, которую, если она не приходит свыше, можно призвать только снизу. Какой-то подпасок, обладая столь безрассудной, сколь и ребяческой предприимчивостью и любопытством, вскарабкивается на мировое древо. Если бы он упал и поломал себе все кости, то люди бы просто сказали: какой-то злой дух внушил ему это сумасбродство взбираться именно на такое гигантское дерево! И на самом деле они не ошиблись бы, потому что это как раз то, что требовалось злому духу. Пленение принцессы А было злоупотреблением в дольнем миру, а зачарование (как мы вправе предположить) полубожественной пары (брата с сестрой) было тем же самым в магическом мире. Мы этого, правда, не знаем, но вполне возможно, что это злодеяние даже предшествовало колдовству принцессы А. Во всяком случае оба события свидетельствуют о распространенности злого духа в магическом мире, так же как и в земном. — 242 —
|