|
Таким образом, постигая находящегося передо мной индивидуума или же познавая самого себя, я должен в обоих случаях отказаться от любых теоретических предпосылок, осознавая при этом, что я могу далеко уходить от сферы научных знаний. Но поскольку последние не только имеют положительный вес в обществе, но и являются для современного человека единственным духовным авторитетом, то задача постижения человека требует своего рода «crimen laesae maiestatis» (преступление против Его Величества) — неучитывания научного знания. Этот отказ означает весьма нелегкую жертву; ведь научная позиция позволяет познающему без особого труда избавляться от сознания собственной ответственности. Когда тот или иной психолог, являясь в конечном счете своего рода врачом, стремится не только изучить своего пациента с позиции науки, но и понять его по-человечески, при определенных обстоятельствах такому психологу может угрожать внутреннее столкновение взаимоисключающих и противонаправленных установок — на познание и на понимание. Этот конфликт нельзя разрешить однозначно: или — или; решение возможно лишь при условии двойственности мышления: делать одно и не допускать другого. Если принимать во внимание тот факт, что принципиально важное с точки зрения познания не имеет значения с точки зрения понимания, то вытекающие из этого утверждения выводы грозят вылиться в парадокс. Ведь следует помнить, что, с одной стороны, с научной точки зрения индивидуум означает не более чем бесконечно повторяющуюся единицу, которую в силу этого можно вполне адекватно заменить какой-либо буквой, а с другой стороны, именно данный уникальный единичный человек является для понимания высшим и единственно существующим предметов Настоящее и будущее 183 изучения, при этом вполне можно пренебречь всеми закономерностями и правилами, столь дорогими сердцу науки. Это противоречие становится проблемой в первую очередь для врача. С одной стороны, он экипирован стандартизованными истинами своего естественнонаучного образования, а с другой стороны, перед ним стоит задача лечения больного, требующего, особенно в случае душевной болезни, индивидуального понимания. Чем схематичнее проводится лечение, тем скорее оно вызывает справедливое сопротивление пациента и тем сомнительнее становится перспектива его выздоровления. В силу этого психотерапевт волей-неволей чувствует себя вынужденным рассматривать индивидуальность пациента в качестве существенного фактора, в соответствии с которым необходимо согласовывать свои методы лечения. Сегодня в медицине считается общепринятой точка зрения, что задача врача заключается в лечении заболевшего человека, а не абстрактной болезни, которая у кого-то появилась. — 132 —
|