|
Тем не менее все не так просто. Эрос — сомнительный товарищ и, возможно, всегда будет таковым, что бы там ни говорилось о нем законодательству будущего. Он принадлежит, с одной стороны, изначальной животной природе человека, которая будет существовать, пока человек телесен. С другой стороны, он связан с высшими формами духа. Но он только процветает, когда дух и инстинкт находятся в истиннной гармонии. Если одного или другого аспекта ему недостает, то результатом будет травматическое повреждение или, по крайней мере, некоторая кривобокость, которая легко может перейти в патологическую. Чрезмерность животного аспекта искажает цивилизованного человека, чрезмерность цивилизации делает его больным животным. Эта дилемма открывает огромную неуверенность в том, что Эрос внутренне свойствен человеку. Наличие Эроса, по сути, предстает как внечеловеческая сила, которая, вероятно, как и ее сущность, позволяет подавлять и эксплуатировать себя и тем самым выглядит слабой. Но за победу над природой заплачено дорогой ценой. Природа требует не объяснения, принципа, а только терпимости и знания меры. «Эрос — это могущественный демон», — говорила Сократу мудрая Диотима'. Мы никогда не одолеем его, а если 'Диотима («Пир» Платона) поучает Сократа, что Эрос есть «существо, среднее между смертными и бессмертными», «великий демон, дорогой Сократ», говорит она, «ибо все демоническое и является посредствующим звеном между богом и человеком»; задача Эроса быть «толмачом и послом людей у богов и богов у людей: людям это надо для молитв и жертвоприношений, богам — для их приказов и вознаграждений за жертву: Эрос заполняет таким образом бездну между теми и другими, так что благодаря его посредничеству вселенная связуется сама с собой...» — Примеч. К. Юнга к с. 140 «Трансформаций и символов либидо». Цюрих, 1929. 176 К. Г. ЮН1 и одолеем, то лишь во вред себе. Он — не вся наша внутренняя сущность, однако же является, по крайней мере, одним из ее существенных аспектов. Таким образом, сексуальная теория невроза Фрейда обоснована истинным и фактическим принципом. Но она делает ошибку, по-настоящему изысканную и однобокую; к тому же она совершает неблагоразумие, пытаясь уложить ничем не сдерживающийся Эрос в недозрелую терминологию секса. В этом отношении Фрейд — типичный представитель материалистической эпохи', понадеявшийся в одной пробирке решить мировую загадку. Сам Фрейд спустя годы согласился с такой несбалансированностью своей теории и противопоставил Эросу, которого он назвал либидо, деструктивный инстинкт смерти2. В опубликованных посмертно сочинениях он высказывается: «После долгих сомнений и колебаний мы решили принять существование только двух основных инстинктов — эроса и деструктивного инстинкта... Цель первого из этих главных инстинктов состоит в том, чтобы всегда устанавливать огромнейшие общности и сохранять их таковыми, короче говоря, связывать воедино; цель второго, наоборот, разрывать связи и, таким образом, разрушать созданное... По этой причине мы называем его также смертельным инстинкте м»3. — 127 —
|