Душевные болезни в картинах и образах

Если болезнь затягивается или принимает особенно тяжелый характер, то часто степень возбуждения начинает уменьшаться, но сознание затемняется все более и более: больной уже не кричит, а что-то шепчет, едва шевеля губами; он не вскакивает, а перебирает руками одеяло, простыню, свое тело. Еще шаг дальше, — и наступает спячка, а за ней, если не последует улучшения в болезненном процессе, смерть.

В случае благоприятного исхода бредовое состояние проходит довольно быстро. Только при тяжелых и продолжительных заболеваниях с непрерывным бредом (напр, при сыпном тифе) иногда и после падения температуры, когда больной пришел уже в сознание, следы его болезненных переживаний в течение некоторого времени так ярко еще сохраняются у него в памяти, что он продолжает верить в их реальность и, как о чем-то действительном, рассказывает о тайных ходах, существующих в здании, о странных существах, ютящихся в углах, о том, что находящиеся совсем в другом месте и давно не видевшиеся с больным, его жена и мать были у него во время болезни и сейчас сидят в соседней комнате и т. д. Затем и этот «остаточный» бред проходит, оставляя только состояние «психической слабости»: затруднение в восприятии впечатлений, слабость соображения, забывчивость, плохое внимание, иногда невозможность «собрать мысли», повышенную раздражительность, легкую слезливость, частую и немотивированную смену настроений. Однако, далеко не всегда дело в таких случаях ограничивается только состоянием «психической слабости». Иногда уже после того, как сознание прояснилось, неожиданно развивается картина ясно выраженного и более или менее длительного психоза. Иногда это— состояние оглушенности, неспособности разбираться в окружающем, непонимания самых простых вещей и крайней затрудненности всех мыслительных процессов, в других случаях — галлюцинаторная спутанность, с яркими переживаниями, чаще всего неприятного характера, иногда с бредом греховности и самообвинения, с подавленным и тоскливым настроением, наконец, иногда, картина уже описанного в предыдущей главе Корсаковского психоза.

Образец последнего заболевания представляет следующий случай:

Молодая девушка, перенесшая тяжелую Форму брюшного тифа, осложнившегося воспалением легких, придя в себя после падения температуры, продолжала, однако, временами «заговариваться»: не будучи в состоянии подняться с постели, она иногда рассказывала родным, что вчера гуляла на бульваре или производила покупки на Смоленском рынке, сегодня ей давали прекрасный обед из трех блюд, каждое из которых больная подробно описывала, и которые совершенно не соответствовали тому, что она получала действительно. Окружающих ее лиц, неизвестных ей до болезни, больная смешивала со своими родными, однако, настоящих родных и знакомых узнавала всегда безошибочно. То, что ей говорили, больная сейчас же забывала, через несколько минут после ухода матери не помнила, что та у нее была, и, если окружающие не заботились о ней, могла плакать от голода, совершенно не зная, что у нее есть принесенные сегодня родными продукты. Физически больная постепенно поправлялась, начинала понемногу подниматься с постели, но память ее не улучшалась. Однако, она стала томиться пребыванием в больнице, скучала без родных, а отсутствие воспоминаний о ближайшем прошлом наполняло ее чувством неопределенной тревоги. Раз ночью ее побранила няня за какой-то незначительный непорядок. Больная быстро забыла, что такое с ней случилось, включая и разговор с няней, но смутное ощущение чего-то неприятного у нее осталось. На следующий день хоронили одного из врачей больницы, где она лежала; больную подвели к окну, и когда она увидала гроб с толпой людей вокруг него, ей сразу пришло в голову, что это хоронят ее мать, которая попала под трамвай, при чем от больной скрыли ее смерть; больная стала плакать, кричать, сделалась беспокойной, и по совету психиатра родные взяли ее из больницы домой. Как только больная очутилась дома и увидала всех родных, она сейчас же успокоилась, перестала высказывать тревожнее мысли, сделалась веселой и жизнерадостной. Здесь она сначала здоровалась с отцом всякий раз, как он входил в комнату, думая, что видит его впервые. Через месяц по возвращении больной домой мать ее упала на улице и вывихнула ногу; пришлось отвезти ее в больницу. И теперь действительное происшествие, наполнившее больную горем и тревогой, очень быстро исчезло из ее памяти, но осталось неопределенное сознание, что с матерью случилось что-то плохое. Как и в больнице, это сознание сгустилось в мысль, что мать умерла, а похорон больная не помнит, потому что родные, чтобы не пугать ее, дали ей какого-то снотворного; благодаря действию последнего она и не знает как следует, что именно случилось. Несмотря на такие крупные пробелы в памяти и наклонность восполнять эти пробелы конфабуляциями, больная, по словам домашних, может очень разумно рассуждать, легко ведет разговор о самых серьезных материях, удачно спорит, обнаруживая как хорошую память на события, бывшие до ее болезни, так и недурную способность соображения; однако, в ее поведении остается какой-то оттенок непостоянства я детскости: ей хочется работать, но она не может долго делать одно и то же дело, — стоит ей отвернуться, как она уже забыла, что делала, и принимается за новую работу; малейшая неприятность ее расстраивает, вызывая у нее всякие тревожные мысли и дурные предчувствия, больная сейчас же начинает плакать, но скоро успокаивается, совершенно забывая, о чем только что плакала. Кроме того, больная постоянно смешивает действительность со сном: ей все кажется, что она только что проснулась и еще как следует не пришла в себя; ей хочется собрать мысли и впечатления, которые все время разбегаются от нее; что бы ни случилось, ей кажется, что она уже видела это во сне. Она не может правильно определить времени и, если в ее памяти теперь уже запечатлеваются кое-какие события из настоящего, то все они быстро начинают ей казаться отодвинутыми вдаль, — так легко все бледнеет в ее памяти: она запомнила, наконец, что мать вывихнула ногу, но на третий день после этого происшествия уже уверяла, что оно было или неделю, или месяц назад. У больной разные зрачки, и один глаз после болезни видит хуже другого, дрожат раздвинутые пальцы протянутых рук и закрытые веки, несколько слабо звучит голос; правая половина головы кажется ей тяжелее левой, ей трудно держать голову прямо: больная все время ловит себя на стремлении склонить голову на правый бок; наконец, при надавливании на область правого плечевого нервного сплетения ощущается некоторая болезненность.