|
Характерные черты кошмарных сновидений лихорадочного сна хорошо передает уже упоминавшийся в предыдущей главе де-Квинси, который так описывает особенности некоторых картин художника Пиранези, изображающих видения последнего во время лихорадочного заболевания: «… Они представляют обширные готические залы, в которых наставлены всевозможные машины, колеса, провода, валы, рычаги, снаряды и т. д., одним словом все, что может изображать стремящуюся вперед силу и побежденное сопротивление. Сбоку по стене поднимается лестница. И на ней видно самого Пиранези, ползущего вверх. Если посмотреть на лестницу еще несколько выше, то видно, что она внезапно обрывается. Перил нет, и человек, достигший этого места, лишен возможности сделать хоть шаг перед собой. Ему остается только прыжок в глубину под ним. Но стоит поднять глаза выше, и вы видите там вторую, поднимающуюся все выше лестницу и снова на ней — Пиранези, который на этот раз стоит совсем у обрывающегося края; снова вы поднимаете глаза,— и еще более воздушная лестница стремится вверх, и снова, поднимаясь по ней, мучается Пиранези. Так продолжается все дальше пока бесконечная лестница и сам Пиранези не теряются во мраке, нависающем сверху над залой…» Это описание очень хорошо передает одну черту лихорадочных кошмаров: однообразное, безостановочное мучительное движение, все время грозящее остановиться на чем-то страшном. Черта эта чрезвычайно характерна для коротких, тяжелых, не освежающих сновидений больных. Только к утру, когда температура несколько спадает, сон становится спокойнее. Днем в легких случаях больной обыкновенно приходит в себя, но с ухудшением состояния или — при тяжелых заболеваниях—на наибольшей высоте болезни сознание начинает путаться и в дневные часы, даже, если больной лежит с открытыми глазами: различные ложные восприятия, быстро вторгаясь в сознание, совершенно перепутывают его содержание. Больному вместо рисунков на обоях видятся разные Фигуры на стене; в углах ему кажутся чудовища; за стеной слышится пение, хохот, таинственный разговор; его хватают и щиплют за ноги; внутри у него что-то копошится, то его погружают в ледяной холод, то точно жгут на раскаленном железе; то он становится необыкновенно легок, летит по воздуху, то точно прикован к постели. Начинается состояние лихорадочного бреда, при чем в течение некоторого времени больной еще отличает грезы от действительности, узнавая окружающих, лишь пассивно воспринимая продукты Фантазии и отвечая на них только смутной тревогой или бессвязными вопросами и разговорами. Вскоре, однако, если болезнь идет вперед, галлюцинации и иллюзии делаются необыкновенно яркими, и бред заполняет собою все сознание; больной уже не сознает окружающего, а живет среди ярких ложных образов, среди калейдоскопических и быстро сменяющихся Фантастических событий. Большею частью эти события — страшного, иногда даже ужасного содержания: больному представляются пожары, из огня нужно извлекать жену, детей; его берут в плен, режут у него руки, ноги; религиозным людям часто представляется страшный суд, ад; больной видит пламя, чертей. Все это вызывает крайнее беспокойство, иногда бурную реакцию, стремление убежать из комнаты, выпрыгнуть в окно, бросать в окружающих, попавшиеся под руки вещи. — 17 —
|