|
В языке я не нашел... ” “Основы теории волапюк-терапии изложены Баратынским в прекрасной поэтической форме исчерпывающе и очень глубоко, — писал Серф. — Словесные новообразования на самом деле создаются под давлением чувств, ищущих выхода наружу”. Цитируя впоследствии известное изречение Мартина Хайдеггера — “Язык есть дом бытия” — Дж. Серф, однако, уточнял, что хорошо можно жить только в том доме, который построил ты сам, в крайнем случае вместе с товарищами, и далее прибавлял “Печальная судьба человечества распорядилась так, что все живут всю жизнь в домах, построенных не ими, часто даже не имея возможности подогнать их под себя”. На общепринятом языке, писал он, возможно только поверхностное условное общение, отчужденное, болезненное. Языковой карнавал творчества в языке — вот что, по его мнению, может быть по-настоящему терапевтическим. На серфовских группах всегда царила непринужденная атмосфера карнавала, даже в тех случаях, когда полемика между больными доходила до ожесточенных перепалок. Основные моменты волапюк-терапии сводятся к следующему. Инструкция, которую получают все участники группы после краткого теоретического введения, предписывает всем говорить на языке, которого в природе не существовало, это не может быть ни их родной язык, ни любой, известный к этому моменту иностранный. Свои чувства, свои ощущения следует выражать только посредством слов, которых нет в природе. Каждый из участников излагает свою проблему, после чего ему задают вопросы. На родном языке может говорить только терапевт, ведущий группу. Он, однако, время от времени переходит на волапюк, включаясь во внутригрупповую дискуссию. Котерапевт может говорить только на волапюке, оживляя и провоцируя всячески участников группы. Всем предлагается обсуждать свою собственную проблематику, а также складывающуюся ситуацию. В процессе исследований по волапюк-терапии Серф пришел к выводу, что структура формирующегося волапюка может служить в качестве проективного теста. Он, в частности, выделил четыре основных типа пациентов: Первый тип он назвал глагольщиками, так как в порождаемом ими тексте преобладали глаголы, обозначающие действия. Среди описанных им типов имеются субстантивисты, предпочитавшие, соответственно, существительные. Далее шли наречники, встречались также и междометники. Субстантивистам, как отмечал Серф, свойственны обстоятельность, медлительность, они тяжелее, чем глагольщики переключаются на обсуждение групповой динамики. Наречники переживают свои состояния как нечто, с одной стороны, неподвижное, с другой — лишенное каких-либо основ. Они относятся к своему времени и к своим переживаниям как к процессу “здесь и сейчас”, особенно остро переживая процессы, происходящие в группе. Наиболее благоприятны в прогностическом смысле глаголыцики. Это самые динамичные участники групп, в наибольшей степени ориентированные на изменения. Междометники — люди, которые чаще всего не знают, чего хотят. В мире их эмоций преобладают легко возбуждаемые, быстро преходящие, неглубокие чувства. Среди тех, кто покидает группы, прерывая психотерапевтический процесс, преобладают именно эти междометники. Есть серьезные подозрения, что многие из них вряд ли получили бы высокие оценки при интеллектуальном тестировании, но специально этим вопросом никто не занимался. — 293 —
|