|
При этом больные уверяют, что только после «этой спасительной операции» у них начнется «настоящая жизнь», они будут «великолепно учиться», «увлеченно работать», «по-настоящему любить», «интересно, блестяще жить», что эта операция, по выражению одной из больных, «явится границей, отделяющей серое никчемное существование от жизни с большой буквы». Стремление к «исправлению» — симптом, очень типичный для больных с синдромом дисморфомании. Однако интенсивность этого стремления у одного и того же больного в тот или иной период времени может быть выражена весьма различно. Иначе говоря, самая активная деятельность в этом направлении может сменяться почти полной бездеятельностью и наоборот. Эти колебания в активности больных, подчас очень выраженные (особенно на первых порах болезни), явно связаны с уже отмеченными ранее колебаниями аффективной насыщенности самого бреда физического недостатка. У некоторых больных стремление, например, к косметической операции выражается только вербально, в бесконечных размышлениях и словесных пожеланиях, но без какой-либо фактической деятельности. Близко к ним сюит и более малочисленная группа больных, никак не стремящихся к исправлению, заявляющих, что они «смирились», «подчинились судьбе», «устали добиваться», или пришедших к выводу, что им все равно ничего не поможет, что «придется жить парией», «как-нибудь просуществовать». И, наконец, можно отметить такое положение, когда больные, которым было отказано в хирургической помощи, проявляли особую требовательность к родителям, всячески побуждая их к проведению операции и угрожая в противном случае побегом из дома или чаще самоубийством. Стойкая убежденность больных в наличии у них тех или иных физических недостатков может приводить к индуцированию какого-либо из близких, проявляющемуся не только в убеждении о наличии уродства, но и в необходимости хирургического вмешательства. Родственники этих больных (в двух наблюдениях — матери, в одном — отец и еще в одном — опекающая больного бабушка) необычайно упорно добивались операции, повторяя в точности все высказывания больных. В одном из этих наблюдений, вероятнее всего, имелся так называемый конформный бред, так как мать больной, высказывающей стойкий бред физического недостатка (диагноз шизофрения), также страдала этим заболеванием. Она полностью повторяла все высказывания дочери, уверяя, что к той «плохо относятся», «не дают ходу», «затирают из-за некрасивого носа», и всячески добивалась хирургического вмешательства. К отказу сделать требуемую операцию обе эти больные относились вначале подозрительно, а потом и по-бредовому, причем в это время более активная роль принадлежала уже матери. Здесь можно отметить определенное бредовое взаимовлияние двух больных — известный клинический факт, описанный впервые под названием «взаимный бред двух» («co-delire») Clerambault и Lamach. В трех Других случаях наблюдалась несколько иная клиническая картина, характерная уже для индуцированного бреда в собственном смысле, называемого также «folie communiquee»—«совмещенное помешательство» (Bailarger), «folie а deux» — «помешательство вдвоем» [Laseque Ch., Falret J., 1877], «индуцированное помешательство» [Leh-mann G., 1883], «подражательное помешательство», или «помешательство из подражания» [В. И. Яковенко, 1887]. В первом из этих двух случаев дочь, стеничная и активная, убедила внушаемую, с признаками дебильности мать, что имеет «уродство» ушей и что «без операции никакой жизни не будет». — 20 —
|