Культура и вырождение

Б этой главе мы займемся вопросом, существует ли вообще вырождение в смысле Morel’я, т. — е. обусловленное внутренними законами прогрессивное развитие нервных болезней, поражающих поколение за поколением. Беем известно, что иногда вследствие случайного сцепления внешних обстоятельств многие члены одной и той же семьи заболевают один за другим все более и более тяжелыми формами душевного расстройства, и простое собирание подобных случаев, не объединенных никакой внутренней связью, не имеет никакой научной ценности.

В настоящее время можно поэтому совершенно не считаться со схемой Morel'я; Morel, y которого в качестве проявлений вырождения фигурируют прогрессивный паралич и кретинизм, был введен в заблуждение случайным совпадением эндогенных и экзогенных патологических причин в отдельных семьях. Но, отказываясь от той особой формы дегенеративного процесса, которую, как ему казалось, наблюдал Morel, мы, конечно, не вправе отказываться от понятия нервного вырождения вообще. То, что в данном случае принципиально важно — прогрессирующее с каждым поколением ухудшение нервного здоровья— все-таки могло бы представлять собою закономерное явление, но в других формах. Так ли это, должны решить клинические факты.

Morel говорил об «известных уклонениях душевной болезни от ее первичного типа, вызванных психическими и физическими болезненными влияниями, для которых характерно, главным образом,. то, что, благодаря передаче болезни по наследству, потомки психически ненормальных людей болеют обычно еще более тяжело, чем их предки». В другом месте он развивает это подробнее: «допустим, что вначале это уклонение чрезвычайно просто, и тем не менее в нем заключены элементы, способные передаваться дальше и отличающиеся тем свойством, что человек, носящий в себе такой зачаток, становится все более и более неспособным выполнять свою роль в обществе, и что умственное развитие, задержанное уже и у него, ставится под еще большую угрозу у его потомства».

Все изученные нами до сих пор факты наследственности мало согласуются с этим учением. Несомненно, что круг возможных причин подобной патологической эволюции резко суживается установлением того положения, что приобретенные качества не передаются по наследству. Но, по-видимому, можно пойти даже дальше и сказать: наследственные (в биологическом смысле слова) заболевания детей могли бы быть закономерно более тяжелыми, чем у родителей, самое большое лишь в том случае, когда болезненное предрасположение переходит к ребенку от обоих производителей и суммируется у него. Иначе эти законы наследственности будут вызывать всегда лишь простое повторение, но вовсе не «дегенеративное» ухудшение болезненного процесса (способны ли эти законы вызвать,—например, благодаря феномену доминирования—более широкое распространение некоторых заболеваний, это еще подлежит в дальнейшем нашему исследованию).