|
В самое последнее время H. Hoffmann и Kretschmer предложили на обсуждение новой взгляд, который мог бы объяснить клинические факты, не доказывая, правда, подлинного полиморфизма наследственности. Конечно, вполне возможно, что иногда в одной и той же семье сталкиваются гетерогенные болезненные задатки и вызывают у одного из детей раннее слабоумие, а у другого,, скажем, маниакально-депрессивное помешательство. Но такие совпадения будут наблюдаться гораздо чаще, если и dementia praecox,. и маниакально-депрессивный психоз развиваются из нормальных широко распространенных конституций и если резко выраженные психозы этого рода будут представлять собою таким образом не что иное, как лишь «отдельные узловые точки», вкрапленные в сложноветвистую сеть нормальных, соматически-характерологических конституциональных взаимоотношений («Kretsсhmer»), При таком условии мыслимо не только случайное сцепление разнородных психозов, но и их слияние в одной и той же личности, «амальгама» («Legierung»), напр., маниакально-депрессивной и шизофренической конституции; общий итог заключался бы в большом количестве форм, которые были бы все-таки связаны между собой наследственными соотношениями. Однако, гипотеза эта еще не доказана. Что касается объяснения повреждений зародыша, то здесь все эти трудности отпадают. И если здесь вообще нужны объяснения, то объяснять придется не различие, а разве лишь сходства известных состояний, наблюдающихся и у родителей, и у детей. Выше мы дали такое объяснение для определенных фактов, здесь мы должны отметить еще раз, что, как правило, следует ожидать, что результаты у родителей, и у детей будут неоднородны. Так что при отравлениях зародыша полиморфизм вполне естественен и понятен, но только это вовсе не полиморфизм «наследственности». С этой точки зрения вполне понятны и широкая распространенность невропатической конституции, и ее чрезвычайное протеоподобное многообразие: бесчисленные формы повреждений зародыша создают большое разнообразие причин для ее возникновения. Очень многие так называемые невропаты и неврастеники в действительности просто люди физически хилые и лишь поэтому также и менее крепкие нервами. С точки зрения наших современных взглядов естественнее всего искать причину их нервности преимущественно в химических нарушениях, в расстройстве у них обмена веществ, обусловленном первичным заболеванием некоторых желез внутренней секреции. Однако весьма сомнительно, применимо ли это воззрение ко всем случаям, и если бы оно и было применимо, то все-таки пришлось бы допустить целый ряд очень различных заболеваний этих эндокринных аппаратов. Как бы там ни было, не подлежит сомнению, что физических субстратов нервной конституции должно быть несколько. Но если эти субстраты возникают за счет повреждений зародыша, то нам ясно, что подобные люди могут передать свою физическую слабость и своему потомству, правда, не «по наследству», а опять-таки путем повреждений зародыша. Но в этом случае у их потомства не повторится или по крайней мере не должна будет повториться та форма, в которой проявилась нервная недостаточность у них самих. При таком понимании этого процесса полиморфизм представляется почти само собой разумеющимся; ибо мы не' вправе будем ожидать полного единообразия во вторичных симптомах у всех людей с этим заболеванием—вспомним, напр., хотя бы о нервных последовательных симптомах после изнурительных болезней. — 37 —
|