|
Сторонний наблюдатель увидел бы в этот момент лишь одинокого хорька, неподвижно застывшего за письменным столом, перед пустым экраном тихо жужжащего компьютера. Но на самом деле хорек дрожал от возбуждения, и сердце его бешено стучало: нелегкому испытанию подверг его этот нежданно обретенный друг — муза в обличье дракона! — Ну, так что же между ними общего? — нетерпеливо переспросил Кинамон. — И чего не хватает твоему великому роману? Вместо ответа писатель положил лапы на клавиатуру. Ответ напечатался сам: «Писать их было весело». Но муза молчала — испытание еще не окончилось. «Я не думал о том. как писать. Я стоял в стороне. Я уступал путь своей истории — и она писалась сама». Молчание затягивалось. «Пока я писал, я не пытался критиковать то, что пишу. Меня не волновало, что подумает читатель, что подумает редактор — и даже что подумаю я сам. Я разрешал своей истории стать такой, какой она сама захочет быть». Шумный вздох облегчения. — Не хочу тебя редактировать... — сказал дракон. — Но не хочешь ли ты сократить эти три ответа до каких-нибудь правил, которые можно будет написать на полоске бумаги и наклеить на компьютер? И руководствоваться ими до поры до времени... или, скажем, до конца твоей карьеры... На всякий случай писатель ухватился за возможность усомниться: — Это если допустить, что у меня будет карьера... — Да, если допустить, — улыбнулся дракон. Хорек Баджирон перечитал написанное. Надо выразить это как можно короче... Он очистил экран... «Развлекайся» , — написал он. А затем: «Не думай» . И еще: «Будь что будет». — Ах-х-х! — выдохнул дракон. — Как просто! Безотказно. И отлично подходит для любого творческого приключения. Писатель подался вперед, напрягшись, словно прыгун с трамплина, приземляющийся на ледяной скат. — Лента и ножницы... — Нет, еще рано, — остановил его Кинамон. — Сначала испытай их. Испытай эти правила на своем романе. Баджирон нетерпеливо закивал. Да, конечно! — Развлекался ли я ? Ну уж нет! — объявил он вслух. — Эта книга была работой . Я над ней мучился. Ничего общего с развлечениями. — Думал я или нет ? Ха! Да я чуть голову не сломал! Вместо того чтобы промчаться сквозь эту историю, как на крыльях, я рассчитывал : следует ли Ротскиту поступить так-то, или так-то? Должно ли именно это сейчас случиться... или все-таки что-то другое? Баджирон кивнул в подтверждение собственных слов. Он начинал кое-что понимать. — Будь что будет ? Ничего подобного! Меня страшно беспокоило, что станется с этим романом. Внимание, Мир! Вот идет Хорек Баджирон! Смотрите, да у него медаль Аведоя Мерека! Интересно, а какой шарф я надену на церемонию в Пушлании, когда королева провозгласит меня одним из величайших писателей всех эпох? — 35 —
|