Великая ересь

Куренной, Вознесенская, Кравчук, Григорьева и Станкевич сразу же отправились в кафе. В отличии от плодотворных раскопок в истории гуситского движения, которыми занимались Костя, Витя и Платоновы, компании, расположившейся в кафе, не удалось пойти дальше восторженных восклицаний и общих фраз. Вскоре наступила фаза некоторой нервозности, которую пытались заглушить все более частыми тостами – пили коньяк. Через два часа порядком захмелевшие Зина Кравчук и Рада Григорьева засобирались домой - к детям. Вика Станкевич держалась гораздо лучше, но и она, разочарованная посиделками, ушла еще через полчаса: на её призывы разобраться в том, что случилось, Иван Куренной реагировал фразами, типа «черт знает что такое!», «поверить не могу, но ведь живот-то, язви его, скручивало натурально!», «в голове, блин, не укладывается!». Соня Вознесенская угрюмо молчала и налегала на коньяк. Куренной услужливо подливал ей в рюмку.

Когда Вика ушла, Иван, хотя и пребывающий, несмотря на коньяк, в нервном возбуждении, решил действовать в этот день решительно. Еще бы: больше месяца он не мог осуществить свои желания – за чем он, собственно, и приехал в Питер. Обстановка была вполне подходящей: мерцание огней, слегка оглушающий ностальгический ритм русского шансона и Соня, такая близкая и такая доступная. Иван придвинулся к ней, обнял, стал что-то горячо шептать на ушко. Соня молча кивала: спиртное почти стерло в ней ту мучительную душевную боль, что последовала за эйфорией. Теперь Соня была изрядно пьяна и почти ко всему безразлична.

• Поедем к тебе! – горячо шептал Куренной, и Соня согласилась. Неровным шагом – Соню пришлось почти волочить – добрались до Владимирского проспекта. Поймали такси. Иван расплатился. Возле подъезда Соня вдруг опомнилась:
• Сколько времени?
• Двадцать минут девятого. – Услужливо отвечал Куренной.
• Блин, ко мне же в девять гости придут! Ваня, - Соня потрепала Куренного по щеке и чмокнула в нос, - спасибо, что довез! Чао! – Поплелась к лифту.

Иван зло выругался ей вслед. Впрочем, Соня этого уже не слышала. Эту ночь (впереди было три выходных дня), вернее, часть ночи Куренной провел в плацкартном вагоне поезда. Сон его был тревожным и злым. В полупросоночном состоянии Иван мысленно проклинал Костю с его лекцией, своенравную Соню, да и весь Питер. Дома он хоть как-то оклемался, выполнив супружеский долг: жена Ирина в дни побывки мужа старалась быть особенно темпераментной. Днём в пятницу сходил в церковь и отстоял службу. После этого на душе совсем полегчало и Иван решил, что стоит взять за правило посещать церковь на выходных.