Причастие

Мы шли по Троицкому мосту. Простор, открывающийся взору подействовал на меня весьма своеобразно: я вдруг почувствовал, что весь мир моих построений, которые я культивировал около двух лет, готов в одночасье рухнуть. Мне стало страшно. Я пытался вызвать в памяти образы Бориса Зубакина, Мёбеса, членов Ордена, но они представали мне как будто в какой-то дымке и не давали ощущения опоры. Несколькими фразами Лев Платонович пошатнул мою внутреннюю философию. Он, казалось, заметил мою растерянность и старался говорить мягко и добродушно. Вскоре его голос принес мне некоторое успокоение и я стал вслушиваться в слова:

• Поверьте, Александр, мне очень симпатичны независимые умы. С другой стороны, понятно, что всякий бунт и возмущение против церкви, на самом деле направлен не против церкви как таковой, а против того догматизма, который, возможно, проявляется у некоторых представителей духовенства. Но сама церковь ни коем образом не догматична. Вспомните слова апостола Павла: «Все мне позволено, но не все полезно. Все мне позволено, но ничто не должно владеть мною». Не являются ли эти слова основателя церкви выражением абсолютной свободы, которая открывается тому, кто смог постичь самый дух церкви, дух всеединства?
• Но как же может сочетаться эта свобода с тем самым догматизмом отдельных священнослужителей, который и вы признаете? Это же противоречие!
• Противоречие это только кажущееся. Самое важное, что вам необходимо понять, это то, что церковь – единый организм. Возьмем человеческий организм: тут есть все – и то, что кажется прекрасным, но и то, что представляется безобразным, например, слизь, гной, выделения кишечника... Мы же не можем в человеческом организме отделить все, что нам представляется прекрасным от того, что таковым не кажется. Мы воспринимаем себя целостно: как образ и подобие Божие. Так и существование внутри церкви отдельных служителей, которые чем-то, предположим, злоупотребляют, не отнимает у церкви её величия и Истины в ней пребывающей. А в наше время особенно молодежь, увлеченная Марксом, Ницше, или вот, как вы – оккультизмом, впадает в одно из самых опасных заблуждений, каковым является отвлеченное понимание христианства.
• А что такое отвлеченное понимание христианства?
• Отвлеченно христианство понимают в нескольких случаях. Во-первых, когда его отождествляют либо с чисто теоретическим учением, отвлекая его от деятельности, либо с нравственно-религиозной деятельностью, отвлекая ее от учения. Отвлеченным становится понимание христианства и тогда, когда ему и – более конкретно – церкви отводится какая-нибудь одна сфера жизни, тем самым отвлекаемая от прочих, а прочие рассматриваются как нецерковные по существу. Это-то отвлеченное понимание христианства и приводит к отрицанию самой церкви. Ибо, если понимать христианство целостно, то тогда само отрицание церкви или противопоставление христианства и церкви, - как это было у вас, - становится невозможным.

Троицкий мост остался позади и мы шли по Марсову Полю. Впереди виднелся Инженерный Замок, а правее – купола «Спаса на Крови». Речь Карсавина была проста – я удивлялся, как раньше я сам не дошел до таких прописных, казалось бы, истин и позволил себе действительно отвлеченное понимание христианства. Как-то незаметно, безо всякого насилия, на месте пошатнувшихся прежних построений я чувствовал крепнущий внутренний стержень. Он, видимо, никогда и не исчезал, а был со мною всегда, только покрылся туманом модных учений. Теперь, когда так внезапно все прояснилось, я отчетливо сознавал, в каких заблуждениях я погряз. Будущий мой путь виделся мне в совершенно новом ракурсе. Сознание это открыло во мне обновленные чувства: вместо страха, который овладел мной на мосту, я наполнялся ощущением блаженства и удивительной ясности. Я жадно ловил каждое слово Льва Платоновича. Я хотел, чтобы наша беседа продолжалась весь день и, спросив, каким временем мы еще располагаем, огорчился, что дойдя до Невского, мы вынуждены будем расстаться.