Уроки милосердия

— Стой, или я убью тебя! — воскликнула я и в ту секунду поняла, что способна на это.

— Я знаю, что случилось с твоей мамой, — произнес он.

Я, выдумавшая историю о живом мертвеце, который влюбился в обычную девушку, поверить не могла в те невероятные вещи, что рассказывал парень. Звали его Герш, он был с моей мамой в товарном поезде, который отправили из гетто. Поезд проехал от Лодзи в сторону Коло километров семьдесят, потом всех пересадили в другой состав, который поехал по узкоколейке до Поверче. Когда они приехали, день уже клонился к вечеру, и ночь они провели на заброшенной мельнице в нескольких километрах от города.

Там Герш и познакомился с моей мамой. Она рассказала, что у нее есть дочь — его ровесница, сказала, что волнуется за меня. Мама надеялась, что найдет способ передать весточку в гетто. Еще она спросила, есть ли у Герша там семья.

— Она напомнила мне мою маму, — признался Герш. — Моих родителей забрали во время второй волны выселения. Я надеялся, что нас повезут на работу в то же место, и мы встретимся.

Мы сидели всей семьей: Бася, я и отец, который цеплялся за каждое сказанное Гершем слово. В конце концов, если он здесь, возможно, и мама скоро вернется?

— Продолжай, продолжай! — торопил он.

Герш уставился на коросты на своих руках, губы его задрожали.

— На следующее утро солдаты разделили нас на небольшие группки. Твоя мама с одной группой села в грузовик, а я с еще десятью высокими и крепкими парнями поехал в другом. Мы остановились у большого каменного особняка. Нас отвели в подвал. Все стены его были исписаны, а одно предложение было на идиш: «Тот, кто сюда войдет, живым отсюда не выйдет». Еще там было забитое досками окно… — Герш тяжело сглотнул. — Через него было слышно, что происходит на улице. Подъехал другой грузовик, и один из немцев сообщил тем, кого привезли, что их отправляют на Восток на работы. Но сперва они обязаны вымыться и надеть чистую одежду, которую даже обработали от паразитов. Сидящие в грузовике зааплодировали, и несколько минут спустя мы услышали, как мимо подвального окна прошлепали голые ноги.

— Значит, с ней все в порядке, — выдохнул отец.

Герш опустил взгляд.

— На следующий день меня отправили на работу в лес вместе с другими парнями, которые ночевали в подвале. Уходя, я заметил фургон, припаркованный у дома. Двери были открыты, внутрь вел пандус. На полу лежала деревянная решетка, похожая на те, что бывают в общественных банях. Но мы туда не заходили, поехали на грузовике с брезентовыми бортами. С нами отправились тридцать эсэсовцев. В лесу была вырыта яма. Нам раздали лопаты и приказали копать еще. В начале девятого приехал первый фургон. Похожий на тот, что я видел у особняка. Солдаты открыли дверцу и тут же отскочили в сторону. Из фургона вырвался серый дым. Через пять минут троих из нас отправили внутрь. Я был одним из тех троих… — Он втянул воздух, как будто дышал через соломинку. — Люди внутри отравились газом. Тела были еще теплыми. Они так и продолжали держаться друг за друга. И были в одном белье. Тех, которые остались живы, эсэсовцы добили. После того как мы выгрузили тела, их обыскали на предмет наличия золота, драгоценностей или денег. А потом мы похоронили их в яме. Полотенца и куски мыла, которые им выдали перед помывкой, собрали и отправили назад к особняку для следующей партии.