|
Вечером Лукас наполняет корзину овощами, картошкой, яйцами, сыром. Он убивает курицу, ощипывает ее, наливает молока и берет бутылку вина. Он звонит в дверь приходского дома, но никто не открывает. Он входит с черного хода, там не заперто, оставляет корзину на кухне. Он стучит в дверь комнаты кюре и входит. Кюре, высокий худой старик, сидит за письменным столом. При свете свечи он играет сам с собой в шахматы. Лукас придвигает стул к письменному столу, садится напротив старика и говорит: – Простите меня, святой отец. Кюре говорит: – Я постепенно отдам вам все, что брал в долг, Лукас. Лукас спрашивает: – Я давно не приходил? – С начала лета. Вы не помните? – Нет. Кто вас кормил это время? – Леони каждый день приносила мне немного вина. Но она уже несколько дней болеет. Лукас говорит: – Прошу у вас прощения, отец мой. – Прощения? За что? Я не платил вам много месяцев подряд. У меня нет денег. Церковь отделена от государства, и мне больше не платят за работу. Я должен жить пожертвованиями верующих. Но люди боятся преследований за посещение церкви. К службе ходят лишь несколько бедных старых женщин. Лукас говорит: – Я не приходил не из‑за того, что вы мне задолжали. Все хуже. – Как это хуже? Лукас опускает голову: – Я о вас совершенно забыл. Я забыл про свой огород, про рынок, молоко, сыр. Я даже забыл про еду. Несколько месяцев я спал на чердаке, мне было страшно войти в спальню. И только сегодня, когда ко мне пришла маленькая девочка, племянница Леони, у меня хватило смелости туда войти. Она напомнила мне о долге по отношению к вам. – Нет никакого долга, вы мне ничем не обязаны. Вы продаете свой товар, он дает вам средства к существованию. И если я не могу вам заплатить, естественно, что вы перестали поставлять мне продукты. – Повторяю, дело не в деньгах. Поймите меня. – Объяснитесь. Я вас слушаю. – Я не знаю, как жить дальше. Кюре встает, берет лицо Лукаса в свои ладони: – Что с вами случилось, дитя мое? Лукас качает головой: – Мне нечего вам сказать. Это как болезнь. – Понимаю. Что‑то вроде душевного недуга, вызванного ранимостью вашего возраста, а может быть, и вашим непомерным одиночеством. Лукас говорит: – Может быть. Я сейчас приготовлю ужин, и мы вместе поедим. Я тоже давно не ел. Когда я пробую есть, меня рвет. Может быть, вместе с вами у меня получится. Он идет в кухню, разводит огонь, ставит варить курицу с овощами. Он накрывает на стол, открывает бутылку вина. — 67 —
|