|
— Такое, наверное, уже никто не покупает? — Пойдем! — Юдит целеустремленно распахивает дверь магазина. Навстречу нам из полумрака выходит пожилая дама в черном платье. — Мы хотели бы взглянуть на ту вишневую, с витрины, — решительно заявляет Юдит. Хозяйка магазина ковыляет к витрине и достает шляпу. — Это для юной дамы! Я немею от изумления и не успеваю даже пикнуть, как вишневая шляпа оказывается у меня на голове. Юдит тут как тут: поправляет, загибает поля, сдвигает шляпу назад и вперед. — Красиво! — нахваливает она. Хозяйка магазина восхищенно кивает: — Нечасто к нам заходит молодежь! — Да и шляпу такой хорошей работы нечасто увидишь, — продолжает нахваливать Юдит. — Хотя моей внучке больше к лицу синий… — Увы… Впрочем, я, конечно, могла бы изготовить и синюю… — задумчиво произносит старуха. — И сколько времени вам понадобится? — Две недели… или, может быть, десять дней… — Жаль. Таким временем мы не располагаем. Но в любом случае — благодарю! Старая шляпница разочарованно смотрит нам вслед. — Барахло! — сердито заявляет Юдит, как только мы оказываемся на улице. — Ты поля пощупала? Слишком мягкие. Прослойки надо класть как следует — иначе шляпа до первого дождя… Юдит заранее выбрала кафе и теперь с восторгом заказывает ванильные пирожные. Мы садимся за столик у окна, которое выходит на улицу: там мужички в шапках-ушанках вешают зеленые гирлянды, увитые красными лентами. — Все нынче куда-то спешат, — замечает Юдит. — Рождественские украшения в ноябре. Ты почуяла запах в том магазине? Не тот, что теперь. — Ну, пылью пахло. Трудно дышать. — Тканью. Кофе и деревом — шкафы деревянные и сундуки, полные лент и тесьмы… — Расскажите! — О чем? — О себе. — А ты? Так и будешь молчать, как рыба? Хорошо, что другие люди не умеют так сверлить взглядом. Я снова принимаюсь грызть ногти. — Прости, — говорит Юдит и набрасывается на ванильное пирожное. — О, я и не думала, что здесь до сих пор делают такой вкусный ванильный крем! Попробуй только! Юдит жует зажмурившись, а я тем временем разглядываю ее лицо. В эту минуту кажется, что ей не больше шестидесяти, а утром можно было дать все сто. — Ты веришь в любовь, Сандра? — внезапно спрашивает Юдит, не открывая глаз. — Нет, — быстро отвечаю я, хотя во рту тут же чуть не пересыхает. — То есть вы что имеете в виду? — Ты веришь, что есть такое чувство, которое сильнее всех других? — поясняет Юдит, подчеркивая каждое слово. — 17 —
|