|
– Тебе не кажется, что ты – особенный? – Ага, – сказал он и, стоя на педали с одной стороны велосипеда, въехал на лужайку перед своим домом и остановился. – А ты? Я тоже остановился, замер на педалях, пока велосипед не начал терять равновесие, потом соскочил и положил его на траву. – Конечно, я – особенный, – сказал я. – Все мы особенные! Назови мне хоть одного в нашем классе, хоть одного во всей школе Марка Твена, кто планирует вырасти и стать неудачником! Зерб сел на траву, скрестив ноги и опершись о сиденье своего велосипеда. – Но ведь все так и происходит. Что-то случается между временем, когда мы уверены в том, что мы – особенные, и временем, когда мы начинаем понимать, что это не так и что мы – обыкновенные неудачники. – Со мной такого не случится, – сказал я. Он засмеялся. – Откуда ты знаешь? Откуда такая уверенность? Может быть, мы на самом деле еще не взрослые. Может быть, взрослым человек становится только тогда, когда перестает считать себя кем-то особенным. Может, быть неудачниками под силу только взрослым? – Иногда по утрам я, проснувшись, выхожу из дома, и воздух такой… зеленый, понимаешь? Воздух говорит тебе: «Сегодня что-то случится! Сегодня случится что-то очень значительное». И хотя, сколько я помню, ни разу ничего такого не случалось, но это ощущение… Вроде бы ничего не происходит, но в то же время происходит. Ты понимаешь, о чем я? – Может быть, тебе просто очень хочется, чтобы что-то произошло? – Я не выдумываю, Бадж! Честное слово, я ничего не выдумываю. Что-то действительно есть такое, и это что-то будто зовет меня. Ты ведь тоже это слышишь, разве нет? Я имею в виду, ты тоже иногда это чувствуешь? Он посмотрел мне прямо в глаза. – Это как бы свет внутри меня, – сказал он, – как будто я проглотил звезду. – ТОЧНО! И хоть ты тресни, тебе никогда не найти эту звезду, даже с микроскопом величиной в дом! Мой друг лег рядом с велосипедом и наблюдал за опускающимися сумерками сквозь деревья. – Днем звезды не увидишь. Нужно закрыть глаза, словно приспособиться к темноте, и тогда увидишь этот слабый свет вдали. Ты это видишь. Дик? Только близкие друзья могут так разговаривать, подумал я. – Этот свет – серебристая якорная цепь, уходящая из виду в глубокие воды. – Глубокие воды! – сказал он. – Ой, точно! А мы ныряем, скользим в глубину, и там глубоко-глубоко цепь приводит к якорю – затонувшей звезде. Я чувствовал себя дельфином, который вырвался из неволи в открытое море и нашел там друга-близнеца. Не один я чувствовал Нечто, влияющее на нас, – Нечто, не поддающееся словесному описанию. — 57 —
|