|
— Мальчик столько пережил… — Вы когда-нибудь что-либо вводили ему в анус? — Нет! — Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-то другой вводил ему что-либо в анус? Священник задыхается от возмущения: — Нет конечно! — Тогда почему, по-вашему, Натаниэль указал на вас? Вы можете объяснить, почему он думает, что это были именно вы, хотя, как вы уверяете, это не так? — Патрик подается вперед. — Возможно, когда вы находились с ним наедине, между вами произошло нечто такое, что заставило его так думать? — Я никогда не оставался с ним наедине. Рядом было еще четырнадцать детей. Патрик откидывается на спинку стула. — Так знайте, что я нашел за котлом в чулане белье Натаниэля! И в лаборатории утверждают, что на нем обнаружена сперма. Глаза отца Шишинского еще больше расширяются: — Сперма? Чья? — Может быть, ваша, святой отец? — негромко интересуется Патрик. — Нет! Категорическое отрицание. Ничего другого Патрик и не ожидал. — Ради вашего же блага надеюсь, что вы не лжете, потому что мы сможем по ДНК, выделенной из вашей крови, сказать, правда ли это. Лицо Шишинского бледнеет и вытягивается, руки дрожат. — Я бы хотел сейчас уйти. Патрик качает головой. — Простите, святой отец, — говорит он, — но я вынужден вас арестовать. Томас Лакруа никогда не видел Нину Фрост, хотя, разумеется, слышал о ней. Он помнит, как ей удалось добиться обвинительного приговора в деле об изнасиловании в ванной, хотя все улики были уничтожены водой. Он слишком давно был окружным прокурором, чтобы сомневаться в собственных силах — в прошлом году он даже засадил за решетку священника из Портленда за подобное преступление, — но он также отлично понимает, что подобные дела чрезвычайно тяжело выиграть. Однако он хочет устроить настоящее действо. И это не имеет никакого отношения ни к Нине Фрост, ни к ее сыну — он просто хочет, чтобы прокуроры из Йорка знали, как делаются дела в Портленде. Нина берет трубку после первого же гудка. — Как раз вовремя, — говорит она, когда он представляется, — мне на самом деле нужно кое-что с вами обсудить. — Разумеется! Мы можем поговорить завтра, в суде, перед предъявлением обвинения, — начинает Томас. — Я просто хотел позвонить перед тем… — Почему именно вы? — Прошу прощения… — Почему Уолли решил, что вы самая лучшая кандидатура на роль обвинителя? Томас вздыхает. — Я уже пятнадцать лет работаю в Портленде. Через меня прошло тысячи подобных дел. — Значит, сейчас вы звоните для того, чтобы представить свои рекомендации? — Я этого не говорил, — настаивает на своем Томас, а про себя думает: «На перекрестном допросе ей, должно быть, палец в рот не клади». — Понимаю, вы нервничаете перед завтрашним днем, Нина. Но предъявление обвинения, как вам известно, — неизбежная процедура. Давайте просто переживем ее, а потом сядем и обсудим стратегию ведения дела вашего сына. — 85 —
|