|
— Однако ей точно удалось заставить перестать дышать другого человека, не так ли? — Браун направляется через зал к присяжным. — Вы же специалист по ПТСР — посттравматическим стрессовым расстройствам, верно? — Меня считают знатоком в этой области, да. — И ПТСР вызывает какое-то травмирующее событие? — Совершенно верно. — Вы познакомились с миссис Фрост после смерти отца Шишинского? — Да. — И вы полагаете, — продолжает Браун, — что именно изнасилование сына миссис Фрост и вызвало у нее ПТСР? — Да. — А почему вы считаете, что не убийство священника? — Возможно, — допускает О’Брайен. — Одна травма накладывается на вторую. — Верно ли, что ветераны Вьетнама всю жизнь страдают от ПТСР? Что даже спустя тридцать лет эти люди все еще кричат по ночам от кошмаров? — Да. — Следовательно, вы не можете с научной точностью заверить присяжных, что подсудимая излечилась от заболевания, которое — по вашим словам — сломало ее? В глубине зала ропот еще сильнее. Я смотрю прямо перед собой. — Сомневаюсь, что миссис Фрост когда-либо совершенно сотрет из памяти события последних нескольких месяцев, — дипломатично отвечает О’Брайен. — Однако, исходя из личного опыта, могу сказать, что она не представляет опасности ни сейчас… и не будет представлять ее в будущем. — С другой стороны, доктор, — гнет свое Браун, — вы же не Господь Бог. — Простите! — кричит знакомый голос. Моника отталкивает преградившего ей дорогу пристава и бежит по центральному проходу. Одна. Останавливается рядом с Калебом. — Натаниэль пропал! — рыдает она. Судья объявляет перерыв, и все приставы из зала суда отправляются искать Натаниэля. Патрик звонит шерифу округа и в полицию штата. Фишер вызывается усмирить обезумевшую прессу, которая учуяла новую сенсацию. Я не могу никуда идти, потому что на мне этот чертов электронный браслет. Неужели Натаниэля украли? Или он залез в товарный вагон старого поезда и замерз до смерти? Или незаметно пробрался на корабль? Он может объехать весь мир, а я все еще буду сидеть в этих четырех стенах. — Он сказал, что хочет в туалет, — плачет Моника. Мы стоим в коридоре, откуда выставили всех журналистов. Я знаю, она ждет от меня прощения, но будь я проклята, если ее прощу! — Я подумала, что у него, наверное, понос, раз он так долго не выходит. Но когда я вошла, окно было открыто. — Она хватает меня за рукав. — Я не думаю, что его украли, Нина. Мне кажется, он сам убежал, чтобы привлечь к себе внимание. — Моника… Я едва сдерживаюсь. Уверяю себя, что она не могла предвидеть, что задумал Натаниэль. Никто не совершенен, и я не смогла бы, по всей видимости, защитить его лучше, чем она. Но все же… — 231 —
|