Он не спешит возвращаться на урок в воскресную школу. Во-первых, все будут над ним смеяться, а от Амелии Андервуд воняет хуже, чем от крошечных «лепешек» в унитазе. Поэтому он бредет дальше по коридору, к кабинету отца Глена. Дверь кабинета обычно закрыта, но сейчас она приоткрыта настолько, что такой, как Натаниэль, вполне может просочиться внутрь. Не колеблясь ни секунды, он забирается в кабинет. В кабинете пахнет лимонами, как и в основной части церкви. Мама Натаниэля говорила, что так происходит оттого, что большинство женщин готовы натирать скамьи до блеска, поэтому он решил, что скорее всего эти женщины были и в кабинете и все здесь начистили. Однако тут нет скамеек, только ряды книг. На корешках книг оттиснуто столько букв, что у Натаниэля начинает кружиться голова, когда он пытается их разглядеть. Он обращает внимание на висящую на стене картину — мужчина на белом жеребце пронзает дракона в самое сердце. Возможно, драконы не поместились на ковчеге, именно поэтому их больше никто не видел. — Святой Георгий был очень храбрым, — раздался голос за его спиной, и Натаниэль понимает, что он в кабинете не один. — А ты? — с медленной улыбкой произносит священник. — Ты тоже храбрый? Если бы Нина была его женой, он сидел бы в первом ряду. Он не спускал бы с нее глаз с того момента, как она вошла в зал суда, он дал бы ей знать: что бы ни произошло, он здесь ради нее. К нему не понадобилось бы посылать домой человека, который бы разжевал результат предварительного слушания. К тому времени как Калеб открывает дверь, Патрик вне себя от злости на Фроста. — Ее выпускают под залог, — без предисловий начинает он. — Ты должен выписать в суд чек на десять тысяч долларов. — Он окидывает Калеба взглядом с ног до головы, руки он держит в карманах куртки. — Думаю, с этим ты справишься. Или ты собираешься дважды за сегодняшний день бросить свою жену в беде? — Именно это она и сделала, — парирует Калеб. — Я не мог прийти. Не с кем было оставить Натаниэля. — Ерунда! Мог бы попросить меня. Кстати, я присмотрю за ним, а ты поезжай и забери Нину. Она ждет. — Я никуда не поеду, — отвечает Калеб и не успевает и глазом моргнуть, как Патрик припечатывает его к дверному косяку. — Что с тобой, черт побери? — стиснув зубы, спрашивает он. — Ты ей нужен. Калеб, который выше и сильнее, отталкивает Патрика. Сжимает кулак — и Патрик летит на живую изгородь на тропинке. — Не смей указывать, что нужно моей жене! В глубине дома раздается детский голосок, зовущий папу. Калеб поворачивается и уходит, закрыв за собою дверь. — 113 —
|