|
Летнее одеяло хранится в черном пластиковом мешке для мусора на верхней полке платяного шкафа. Я достаю мешок и вытряхиваю одеяло. Оттуда на пол выпадает рюкзак. Рюкзак явно принадлежит не мальчику. Розового цвета с красными и черными полосками, смахивает на имитацию «Бербери», но полосы слишком широкие, а цвета слишком яркие, кричащие. На ремешке висит ярлык фирмы «Маршал» и болтается ценник. Внутри рюкзака зубная щетка, атласная блузка, шорты и желтая футболка. И блузка, и шорты большого размера, а футболка намного меньше, на груди надпись: «СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ОЛИМПИАДЫ», на спине «ОБСЛУЖИВАЮЩИЙ ПЕРСОНАЛ». В глубине рюкзака открытка в разорванном конверте. На открытке — зимний пейзаж, на обороте надпись, скорее похожая на паутину, которая гласит: «Веселого Рождества, Джесс. С любовью, тетя Рут». — Господи, — шепчу я. — Что ты наделал? Я на мгновение закрываю глаза и кричу: «Джейкоб!» Он вбегает в комнату и резко останавливается, когда видит у меня в руках рюкзак. — Ой, — произносит он. Похоже, как будто я поймала его «на горячем»: «Джейкоб, ты мыл руки перед едой?» «Да, мама». «Тогда почему мыло сухое?» «Ой!» Но это не невинная ложь, речь идет о пропавшей девушке. Девушке, которая, возможно, уже мертва. Девушке, чьи рюкзак и одежда по необъяснимой причине оказались у моего сына. Джейкоб пытается убежать вниз, но я хватаю его за руку. — Откуда у тебя это? — Из ящика в доме Джесс, — выдавливает он из себя, крепко закрывая глаза, пока я не отпускаю руку. — Объясни, как они сюда попали. Многие люди ищут Джесс, а ее вещи у тебя. Это плохо. Рука сына, свисающая вдоль тела, начинает подергиваться. — Я же говорил тебе, я пришел к ней во вторник, как и договаривались. Все было не так. — Что ты имеешь в виду? — В кухне перевернуты стулья, газеты и бумаги валяются на полу, все компакт-диски разбросаны на ковре. Это неправильно, неправильно… — Джейкоб, — говорю я. — Не отвлекайся. Откуда у тебя этот рюкзак? Джесс знает, что он у тебя? В глазах сына стоят слезы. — Нет, она уже ушла. — Он начинает ходить кругами по комнате, продолжая размахивать рукой. — Я вошел, там беспорядок… я испугался. Я не знал, что произошло. Я звал ее, а она не отвечала. Я увидел рюкзак и остальные вещи и взял их. Голос его напоминал скрежет «американских горок», сошедших с рельсов. — «Хьюстон, у нас проблема». — Все в порядке, — утешаю я, обнимая сына и крепко прижимая его к себе, как гончар прижимает глину к центру гончарного круга. — 97 —
|