|
— Понятно, — резюмирует судья Каттингс. — Ваш сын человек настроения, педант и желает, чтобы все и всегда происходило так, как он хочет. Очень похоже на подростка. Эмма качает головой. — Я плохо объяснила. Дело не только в педантизме и следовании установленному порядку. Обычный подросток сам принимает решение не разговаривать, а у Джейкоба выбора нет. — Какие изменения вы заметили с тех пор, как вашего сына взяли под стражу? — задаю я вопрос. Глаза Эммы наполняются слезами. — Это не Джейкоб, — плачет она. — Он намеренно себя калечит. Он стал хуже разговаривать. Он начинает терять контроль над собой: размахивает руками, раскачивается на пальцах, ходит кругами. Я пятнадцать лет потратила на то, чтобы Джейкоб стал частью этого мира, не позволяя ему замкнуться в собственном мирке… а один день в тюрьме — и все насмарку! — Она поднимает взгляд на судью. — Я просто хочу, чтобы мой сын вернулся, пока еще не поздно до него достучаться. — Благодарю, — произношу я. — Больше вопросов нет. Встает Хелен Шарп. Она довольно высокая, метр восемьдесят с лишним. Почему я не заметил, когда она входила в зал? — Ваш сын… ранее привлекался? — Нет! — пугается Эмма. — Его раньше арестовывали? — Нет. — Раньше вы замечали по поведению сына, что он возвращается в прежнее состояние? — Да, — отвечает Эмма. — Когда в последнюю минуту меняются планы. Или когда он расстроен, но не может выразить это словами. — В таком случае можно предположить, что его нынешнее состояния никак не связано с ограничением свободы, а может быть вызвано чувством вины за совершение ужасного преступления? Эмму бросает в жар. — Он бы никогда не совершил того, в чем его обвиняют. — Возможно, мадам, но сейчас вашего сына обвиняют в убийстве первой степени. Вы это понимаете? — Да, — с трудом признается Эмма. — Ваш сын находится в превентивном заключении, поэтому здесь его безопасность не обсуждается… — Если речь о его безопасности не идет, почему он оказался в камере, обитой войлоком? — парирует Эмма. Мне хочется подбежать к ней и дать «пять». — Больше вопросов нет, — заявляет прокурор. Снова встаю я. — Защита вызывает доктора Мун Мурано. По имени психиатра можно решить, что она выросла в национальной общине, но там выросли ее родители. Она, должно быть, взбунтовалась и вступила в ряды молодежной организации республиканской партии. Во всяком случае, в зал суда она явилась в строгом костюме, в туфлях на высоченной шпильке, а волосы ее собраны в такой тугой пучок, что и подтяжка лица не нужна. Я устанавливаю ее личность и спрашиваю, откуда она знает Джейкоба. — 165 —
|