|
туманного старого городка на мрачном сатанинском севере. В нынешнее время о нас мало кто хочет знать. Но мы сыграли свою роль в истории. Наши фабрики выпускали товары, которые расходились по всему свету и везде, куда бы их ни привезли, способствовали наступлению современной эры. Мы с полным правом считали, что живем в центре мира. Но потом мир дал крен, и только когда я встречаю людей вроде вас, я могу получить какое-то представление о том, куда все идет. Поэтому в нашей встрече есть своего рода ирония. У всех вас была интересная, бурная жизнь. Мне рассказывали о некоторых из вас раньше, и то, что я увидел и услышал сегодня, подтверждает то, что я узнал тогда. Я от всего сердца хочу поблагодарить всех вас за огромную любезность, которую вы оказали человеку, чью жизнь никак не назовешь интересной. Но и у нас, живущих в темных уголках, есть души. У нас тоже бывают свои надежды и свои мечты, и с нами жизнь тоже порой играет злые шутки. "Может быть, здесь, в могиле, ничем не заметной, истлело сердце, угнем небесным некогда полное"[14 ]. Конечно, мне далеко до поэта Грея, но и я на свой лад написал примерно о таком же сердце. И мне хотелось бы теперь, с вашего позволения и прежде чем мы расстанемся, быть может, навсегда, познакомить вас с этим сочинением. Из внутреннего кармана пиджака редактор вынул несколько сложенных страниц газетной бумаги. В созданной им тишине, нарочито неторопливо и ни на кого не глядя, он развернул их. Потом сказал: - Это гранки, газетная корректура. Сам материал был подготовлен уже давно. Еще можно будет изменить слово-другое, тут или там подправить неуклюжую фразу, но в целом он так и пойдет в печать. Он появится в моей газете, когда я умру. Как вы наверняка догадались, это мой некролог. Кто-то из вас, наверное, удивится. Кто-то вздохнет. Но смерть приходит ко всем, и лучше быть к ней готовым. Когда я сочинял его, мной руководило не тщеславие. Вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы в это поверить. И скорее под влиянием печали и сожаления обо всем, что могло бы случиться, но не — 90 —
|