Особые отношения

Дело в том, что я не обещал пастору Клайву подрезать кусты. Я сажусь в свой грузовик и еду. Бросаюсь на доску и катаюсь на волнах, чтобы выбить из головы все мысли, но сегодня — проклятие! — мертвый штиль. Через какое-то время мне кажется, что язык во рту распух, увеличившись в размере вдвое, а горло стало настолько узким, что я едва могу сделать вдох.

«Пить».

Один маленький бокальчик не повредит. В конце концов, как сказал Рейд, я стал другим человеком. Я обрел Иисуса, и вместе мы сможем избежать соблазна пропустить еще один. Откровенно говоря, мне кажется, что если бы сейчас Иисус был в моей шкуре, то он бы тоже не отказался от бокальчика чего-нибудь холодненького.

В бар я идти не хочу, потому что и у стен есть уши, и никогда не знаешь, до кого дойдет. Теперь, когда Рейд оплачивает кипу счетов Уэйда Престона («Все для младшего брата», — заявил он), а все остальное улаживает церковь, меньше всего мне хотелось бы, чтобы прихожане судачили о том, что я не держусь на ногах. Поэтому я еду в ликеро-водочный магазин в Вунсокет, где ни меня никто не знает, ни я никого.

Выражаясь языком допустимых, то есть принимаемых судом, доказательств, — а ведь именно это в ближайшем будущем я буду делать неоднократно, — мы имеем:

1. Я покупаю только одну бутылку виски.

2. Я собираюсь сделать несколько глотков, а остальное вылить.

3. В качестве доказательства того, что я мыслю ясно и не собираюсь снова уходить в запой (или, в данном случае, топить горе в стакане), я не стану открывать бутылку, пока не вернусь в Ньюпорт. Отсюда до дома мне рукой подать.

И все вышеперечисленное, Ваша честь, является доказательством того, что Макс Бакстер полностью контролирует себя, свою жизнь и желание выпить.

Но когда я останавливаюсь на стоянке и открываю бутылку, руки мои дрожат. И когда первые золотистые капли оросили мое горло — клянусь, я увидел лицо Господа.

Когда меня представили Лидди, она сначала мне не понравилась. Рейд познакомился с ней, когда ездил по делам в Миссисипи. Лидди — дочь одного из его клиентов, чьим портфелем ценных бумаг он занимался. Она тогда вяло протянула мне руку, на щечках у нее появились ямочки, и она сказала: «Я так рада познакомиться с младшим братом Рейда». Она походила на куклу со своими белокурыми кудряшками, тонкой талией, крошечными ручками и ступнями. Она была девственница.

Мы с Рейдом обсуждали эту пикантную подробность. Я знал, что Рейд не святой и в прошлом имел за плечами достаточное количество романов, — я тоже не мог даже представить себе, как можно купить запас мороженого на всю жизнь, не попробовав прежде его на вкус, — но это жизнь моего брата, и не мне указывать, как ему жить. Если он хочет до свадьбы только держать свою невесту за нежные ручки — это его проблемы, не мои.