|
клеенчатым ремешком фуражка закреплена под подбородком, чтобы не слетела от удара в челюсть. Медленно свирепея от непослушания, он схватился за ножны: - Прими руки, говорю! Помедлив, я разжал кулаки. Солдат схватил барьер и, расплываясь глазами по противостоящим лицам, повелел: - А ну назад! Он избегал фокусироваться на ком-то отдельно взятом, хотя бы и на мне: массу теснить легче. 201 - Мы бы и рады назад, молодой человек, но сами видите, некуда, - примирительно ответила старушка с мелко трясущейся головой в серебряных кудельках. Солдат оглянулся на однополчан и, следуя примеру, приподнял барьер и пошел в атаку с металлом наперевес. Он напирал, сопя - с упором мы поддавались. Пятились с сопротивлением. Школьная физика: действие - противодействие. Но только в открывшемся мне свете марксизма-ленинизма. Из-за спин нашего, первого ряда сопротивленцев напирающего бойца пробовали разговорить. - Товарищ ефрейтор, вы хоть знаете, кого хоронят? - Откуда им знать, - отвечали другие. - Им приказано, они выполняют. Сила есть - ума не надо... - Нет, просто интересно? Хоть имя им сказали? Вы слышали о таком писателе, Илья Эренбург, товарищ ефрейтор? Ефрейтор пер, потея и пуча оловянные глазки. - Давай-давай, солдат, - сказали ему. - Ведь от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней... - Не дразните его, гражданин, не раздражайте, умоляю! Ефрейтор не вынес мелочной борьбы - не за "британские моря", а за полоску проезжей части шириной в полметра. Напрягся, принял барьер на грудь и с надсадным криком: «Ах, вы так?!» грохнул железными ножками об асфальт. Я успел отскочить, но кто-то пожилой стал оседать со стоном, и его - толпа расступилась - утянули в тыл противостояния. - Ступню размозжили человеку! 202 - Стариков калечат! - Им волю дай, нас всех изувечат, зверье!.. Упираясь каблуками в размякший асфальт, я еле сдерживал напор разъяренной толпы. Ефрейтор осознал эффективность метода. Тяжеленный, сваренный из металлических трубок грязно-алый барьер приподнялся и снова ударил по нам. Ножки оставили на асфальте черные вмятины. Я поставил на бордюр один каблук, потом второй - и, пятясь, нажал в толпу спиной. При всем почтении к покойнику, дать себя искалечить за Эренбурга показалось мне избыточным. - И это при иностранных дипломатах! Нам, нам, за все это перед иностранцами стыдно, а вам нет? Нет?! - А чего им стыдиться? Они в своей стране! - В стране рабов, в стране господ! Прав ваш поэт! Вам не стыдно за свою страну, ефрейтор? - Рабы! Псы тоталитаризма!.. У человека ботинок полон — 95 —
|