|
89 Вдвое ниже официального прожиточного минимума. Большего в глазах государства я не стоил, и совершенно справедливо. Проблема была не в этом, а в том, что от последней выдачи у меня остались три пятерки. Но, к счастью, я захватил с собой в Москву коллекцию монет эпохи переходного возраста. Вполне можно превратить в наличность. Только где? Я набил своим потенциальным капиталом самодельную брезентовую сумку, на боку которой еще не стерлась золотистость школьных чернил, которыми был некогда исполнен лозунг MAKE LOVE NOT WAR, - и выехал в город. Был уже конец рабочего дня, когда на улице Горького, немногим не доходя до Пушкинской площади и рядом с магазином «Минеральные воды» я нашел табличку с надписью: "Правление Всесоюзного общества коллекционеров". Поднялся и вошел. По зову кассирши выкатился старикашка, потный и брюхатый: - Мы на сегодня завершили, юноша! Что там у вас? - Серебро. - Какое? - Русское. Что-то шевельнулось в этих вареных глазах. - Русское, оно разное бывает, - ворчливо сказал он. - Если полтинники двадцатых годов, то сразу предупреждаю: на большую сумму не рассчитывайте. 90 - Мое серебро, - брякнул я сумкой об стол, - из обращения вышло в октябре семнадцатого. Старик мигнул кассирше, которая уже красила губы. Со вздохом она завинтила свой тюбик и сложила руки на веснушчатой груди. Из комнаты выползло еще трое правящих стариков. Обговаривая свои дела по руководству собирателями Союза ССР, они не упустили из вида моей сумки. Один отвлекся: - Что-нибудь интригующее? - Помилуйте, откуда? - ответил мой старик. - Пара-тройка полтинничков. Из тех, что бабушка откладывала на черный день. - Так мы вас подождем? - Зачем же? Спускайтесь, спускайтесь. Нарзанчиком пока там освежитесь... - Старик бросил мне взгляд, умоляя не расстегивать сумку при его коллегах, обещая за это не остаться в долгу... - И кстати, - заспешил он, - давно уже пора со всей остротой поставить перед правлением вопрос о выделении средств на вентилятор. Даже я с трудом шевелю жабрами, а вам-то каково, Лев Ильич? Но я объединяться в заговоре с ним не пожелал. Отстегнул клапан и вылил серебро на синее сукно, сам поразившись великолепию своей коллекции. Обернутые в целлофан, монеты были в идеальном состоянии. Чистые, выпуклые, не тронутые низкими страстями рельефы. Мерцающе-нежным туманцем был подернут "трехсотлетник" со сдвоенными ликами царей Алексея Михайловича и Николая Александровича. Отчеканенный в 91 тринадцатом году по случаю 300-летия дома Романовых, он словно только что вышел из-под пресса Санкт- — 43 —
|