|
глаза ностальгия по самодержавию, в борьбе с которой мы вот со товарищи (он приосанился) отчасти даже проливали кровь. Я не выдержал: - Чью, если не секрет? - Как вы сказали? - не допонял Лев Ильич. Но тут же возопил. - Но-но! Не забывайтесь, юноша! – При этом на глазах стал наливаться апоплексической кровью; но вдруг, как бы раздумав, отхлынул разом и предложил мне "взвесить еще раз. Мы вас не торопим". - Без Петра? Он открыл рот, но передумал: - Без. - Тогда о'кей. - Иными словами?.. - Я согласен. Мне отсчитали восемнадцать розовых червонцев. Я поднял глаза: а два недостающих? - Двадцать процентов в пользу государства, - приятно улыбнулись мне синюшные губы. - Как положено. - А так положено? - Естественно. У нас не черный рынок. * "Колибри" стояла на подоконнике. Не упорхнула, но цена за это время поднялась. Двести, сказал продавец. Второй день мне обрывают телефон. Спрос подскочил на них в 94 Москве. Вот уж не думал. Привез бы несколько. В ГДР навалом с русским шрифтом... Это был первый дом нового микрорайона. Внизу строился еще один, рядом с ним рыли котлован. Поодаль, рядом с небольшой кладбищенской часовней, стоял бульдозер, опустив до завтра свой скребок. - Так как? Я стал выкладывать червонцы. 180. Еще три пятерки, остаток от пенсии. Металлический рубль с профилем Ленина. Выгреб мелочь, ожидая, что продавец проявит щедрость. - А я ведь тоже филфак кончал, - сказал он вместо этого. - По Гете защищался. Да, "Dichtung und Wahrheit"... Неперспективный факультет. Пришлось менять квалификацию. Зато теперь я - сами видите. Его новая квартира была забита мебелью. Повсюду громоздилось, как говорят по-русски, "добро", по большей части еще не распакованное. Прямо посреди гостиной из упаковочной бумаги поблескивал самодовольно заграничный унитаз. Будучи бледно-розовым. - Юноша пылкий, со взором горящим, - сказал нувориш, снимая с подоконника п вручая мне «Колибри». – Владейте... - Спасибо. - Абсолютно девственна. Плюс новая лента. Хотите совет, и даже два? Не размножайте Самиздат. И вообще подвергните ревизии свой жизненный проект. Гуманитарная эпоха кончилась. 95 - Ну, что вы, - возразил я. - По-моему, только начинается. В начале было Слово. Здесь восемьдесят семь копеек. Вот. - Ах, оставьте! Возможно, Слово было. Но в начале. А мы живем - в конце времен. Оставьте, говорю вам, на такси. Наподнимавшись его "добра", лифт не работал. Окрылённо я загремел вниз по лестнице. На площадках стояли батареи выпитых бутылок, из-за дверей доносились магнитофоны. "Где же наша звезда?" - с горечью — 45 —
|