|
у себя, конечно. - А если забрали? - "Если, если". Дум спиро сперо. - Только не напивайся, очень тебя прошу. - Знаешь? - вспылил он... - Брось разыгрывать роль опекунши! Я его Бог знает сколько не видел, а он, говорят, роман века на Запад переправил. Посильней, чем "Процесс" Кафки. Вот-вот взорвется там, и тогда уж 364 беднягу упекут в Потьму. Как не напиться? Вдребезги упьемся. - Да? И с прободением язвы, - сказала она, останавливаясь на красный свет, - сляжешь здесь в больницу. Как раз на срок выездной визы. И что тогда? (Если, конечно, не зарежут.) Опять влезать во все это ваше кафкианство с оформление загранпаспорта? Ну, а если на сей раз откажут?.. Мы - там, а ты так и сгниешь тогда в этом ЦДЛ. В этой банке с литтарантулами, как сказал Вознесенский. - Ладно. Купишь мне бутылку "Ессентуки № 17". - Я не говорю: "Не пей", я говорю: "Не напивайся"... Кошмар! - содрогнулась она от ей же и нарисованной картины. Тем не менее в "Березке", магазине, обслуживающем только иностранцев и только на конвертируемую валюту, купила не только грузинской минеральной воды, но и "Джонни Уокер", но и "московской" в экспортном, то есть пшеничном варианте, и джина, и мартини, и пять блоков американских сигарет (а себе шестой - голубых "капоралей"), и крабов, и икры, и еще чего-то, что вынес за ней бой гостиницы "Европейская". Он, которому, как советскому, туда нельзя было входить, топтался у дверей, как какой-нибудь фарцовщик, а потому положил в протянутую ладонь боя не долларовую, а пятирублевую бумажку. На черном рынке это была максимальная цена доллару, и все равно этот подонок скорчил рожу. Мразь!... Ни в одной стране, там, номинал иностранца не выше. Ни в 365 одной! И только в этой - СССР - ты, советский, свой - как недочеловек... Хуже чем негру в Южной Африке! Достаточно и этого апартеида, чтобы, свалив, оглянуться во гневе... думал он, по натуре отнюдь не злопамятный человек. Как и десять лет назад, Вольф жил в угловом доме самого устья Невского, у площади Московского вокзала. С чувством возвращения на круги своя, он открыл коленом тяжелую по-старинному дверь парадного, сказал: - Осторожно!.. - потому что пол, выложенный стертой мозаичной плиткой, осел по отношению к оставленному за порогом тротуару Невского. Кованая узорчатая рЕщётка лифта - увы, на ремонте. Улиточный завиток бронзовых перил. Сточенные лезвия прогнувшихся мраморных ступеней. Застойная вонь мочи. Медленно поднимаясь, они спугнули было одинокого наркомана, расположившегося в глубокой нише венецианского окна (с видом в — 173 —
|