|
символическую безысходность двора). Увидев их, "нарком" с обликом героя "Идиота" (на фазе эпилога, где князь впал в клинический идиотизм) дальше рукав рубашки раскручивать не стал, но шприц убрал, быть может, из деликатности перед беременной женщиной. Ленинградцы и в самом плачевном положении остаются более людьми, чем прочий люд. На второй площадке, кроме огромной жилой коммуналки находится еще и учреждение - туберкулезный диспансер, и это еще одна из причин, почему его старый друг столь цепко держится за это в бытовом отношении 366 убогое, но стратегически, в карьерном смысле (вокзал!) очень выгодное место. Огромная двустворчатая дверь по закраинам, как причудливыми насекомыми, усеяна звонками всех систем, к каждой из семей - свой. Он надавил кнопку над позеленевшей медной табличкой с вызывающе щегольскими вензелями гравировки: Г.Х.Вольф, литератор. Двери здесь двойные: сначала лязгнула внутренняя, потом приоткрылась наружная - на длину цепочки. Высунулось этакое полупрозрачное ангельское личико. Мальчик. Лет десяти. - Вы к дяде Генриху? -Да. - Его нет. - Сняв цепочку, мальчик впустил их в полумрак огромной прихожей. - А где он? - Пропал! - кратко ответил мальчик и, обгоняя их, бросился к генриховой двери, на которой висела разлохмаченная бечевка, концы которой были впаяны в сургучную блямбу. Мальчик ее приподнял: - Вот... Герб сверхдержавы был оттиснут на сургуче. - Что это? - спросил мальчик. - Бога ради, идем отсюда, - сказала она. - Это печать, - сказал он, опуская тяжелый свой груз в нарядных фирменных мешках "Березки". - Кто ее повесил? 367 - Не знаю, - ответил мальчик. - Я в пионерлагере был. Вернулся, а она висит. - Идем, - повторила она, - ну?.. - Подожди... Но разве смена уже кончилась? - Нет. - А почему же ты вернулся? - А - выгнали. - За что же? - За дезертирство. Я землянку выкопал, в лесу, - объяснил мальчик. - Потолок из веток, а сверху дерн. Днем ничего не видно было, а после отбоя и подавно. Директор повел старшую пионервожатую в лес, и они провалились. Старшая пионервожатая кое-что себе повредила, и директор стал всех допрашивать. Ну, и Белобокий меня заложил, дружок мой бывший. Гадом оказался. - Ясно, - сказал он. - Но при чем же тут "дезертирство"? - При том, что когда всех заставили играть в военно- патриотическую игру "Русский натиск", я а свое убежище спрятался. И они играли без меня. "В военное время, - сказал директор, - я тебя перед лицом твоих товарищей собственноручно б расстрелял". Сорвал галстук и выгнал. Теперь до конца лета буду смогом дышать. - Мальчик — 174 —
|