|
головой. Когда я включилась обратно, уже было поздно. Но мне не так досталось, как той, второй, которая уже и до 344 этого не невинной была. Об меня им неинтересно было мараться, а что они с той вытворяли, так это просто чистый садизм. Перед тем как смотаться, я заглянула в салон. Представляешь, она лежит на ковре, голая, а эти сидят вокруг, как прямо из племени каннибалов, и гоняют по ней машинки. - Что еще за машинки? - Автомобильчики детские. Ну те, что с Запада все привозят в качестве сувениров. Вроде гонок что-то по ней устроили - знаешь, пьяные дела? Изъездили всю в кровь. И руки у нее связаны. "Жених" ее, кстати, тоже игрался. Он ее как бы под кодом "невесты" привел, а тут... С этими машинками они все въезжают в его "невесту" чуть ли не по локоть, представляешь? А ему хоть бы хны. Хохочет. Но самое странное, что и ей, с которой они так развились, и ей все это как с гусыни вода. Есть же люди! Хоть что с ними делай, а они как ни в чем ни бывало. Подруга эта потом телефон мне обрывала, после смены у завода стерегла. Они испугались, когда узнали, что я газом травилась. Боялись, что я заявление в милицию понесу. И через эту же, рабыню свою, отступную предлагали. - Деньгами? - Дисками. "Роллинг стоун"ов и так далее. И щенка. - Уж не борзого ли? - Нет, скочтеррьера. Черный такой, лохматый. Очень симпатичный. - Ты хочешь собаку? 345 Дина затягивается последний раз, отбрасывает окурок, который отскакивает от снаряда и пытается воспламенить развороченный хвойный наст. Она говорит: - Расхотела... Я подтаскиваю сухую ветку, ломаю ее на куски, сначала руками, потом о колено. Что тут скажешь? Тут сказать нечего. Я сползаю в воронку. Обстраиваю хворостом снаряд. Рядом падает смятая пачка "Севера", и она пойдет в дело. Я выворачиваю карманы куртки. Нераспечатанную пачку болгарской "Стюардессы" бросаю к ее ногам, а все свои наркотики, особенно димедрол в бумажной упаковке - сюда же. Сверху я натаскиваю еще мертвых веток и, не оборачиваясь, говорю: - Кинь мне спички. Помедлив, она бросает коробок. Я зажигаю использованный авиабилет, сую пламя под веточки. Сгорая, корчатся на них иглы, и вот уже занимается мой костер. - Что это ты делаешь? Я задуваю пламя вовнутрь, глядя, как подсыхает бок снаряда. Теперь уже костер не унять. - Сгорит же все, Алеша? - Если бы все, - говорю я... - Идем отсюда. Обнявшись, мы хрустим сквозь лес. За нами поверху крадется белка. Перескакивает с дерева на дерево. Старый лес кончается. И средний. Мы продираемся в ельничке, и она оглядывается: — 164 —
|