|
- Не сработает. Отсырел динамит... 346 На самом выходе из лесу земля вдруг сотрясается от взрыва. Мы - падаем в старый пехотный окоп, и тут грохочет снова: "Бу-бум!" И еще раз! Целая канонада! Я изо всех сил вжимаю Динку в мох. Взрывная волна прокатывается над нами, осыпая хвоей, эхо удаляется в поле, а позади, в лесу, все еще обваливается с треском наша ель - старая, высокая, стрельчатая, как Кельнский собор, который так любил рисовать Достоевский на полях своих черновиков. Сердце бухает: так и кажется, что сейчас - после этакого светопреставления! - что-то произойдет. Но внешний мир отзывается только лаем собаки. Дальним... Ей вторит другая дворняга, третья... Погавкали лениво и умолкли. И нас охватывает еще более глухая тишина. - Здорово! - шепчет Дина. - Вернемся глянем? - Зачем? - Интересно ж. - Последнее дело возвращаться туда, - говорю я, - где было хорошо. Вперед и только вперед! Мы выползаем на бруствер, заросший красными кустиками брусники. Перед нами - картофельное поле. Огромное серое пространство с чернеющими, где уже убран картофель, полосами. Оно молчит. Грузовика нет. Нет и женщин. Разошлись по избам. Никого... Мы лежим в бруснике и курим, созерцая готовую к зиме октябрьскую пустоту. - Ты говоришь: "Хорошо"... Несмотря на? Я говорю: - Не будем об этом. - А ты меня любишь? 347 - Люблю. - Потому что я тебя очень-очень. Ты мне веришь? - Верю. - И ты меня еще долго будешь любить? - Всегда. - А вдруг разлюбишь? - В нашей ситуации, - говорю я, - это было бы как дезертирство. Мы ведь с тобой, как два бойца. - Да. Последние... - Последние, но атака отбита. Но бой, - говорю я,- не кончен. Небольшой такой. Местного значения. - Но ведь важный, да? - Да. От него зависит исход всей войны. - Раз так, - говорит она, - умрем, но не сдадимся. Как защитники Брестской крепости. - Русские не сдаются. Но давай не умрем. Попробуем, а? - Давай. Но стоять будем насмерть. - Естественно. А пока у нас просто перекур. Перед следующей атакой. А неплохо все же здесь, в этих Райках. Природа. - Неплохо. Не было б так паршиво, было бы и вовсе хорошо. - В такую минуту понимаешь, что она, природа, от Бога. Левая ее рука с въевшейся под некрашеные ногти землей берет сигарету у правой, которая яростно чЕщёт в затылке. - О, Господи, неужели у меня, действительно, вши? - Дай взгляну, товарищ. - Я укладываю себе на колени ее голову. У нее небольшая голова. Я не люблю 348 большеголовых женщин. И волосы у нее красивые, медного оттенка. Только сейчас они потускнели и — 165 —
|