|
всегда, но с каким-то нехорошим - блуждающим - взглядом. Он принес слух о том, что администрация намерена воспользоваться первой же сессией для чистки курса. Будто бы уже заготовлен черный список на исключение: Гольденберг, Айзенштадт, Эп-штейн, Ройтман... в общем, все евреи, которых не сумели провалить на вступительных экзаменах. Но возглавляет список - и это уже не по слухам - некто Журавлев. Этакий Байрон, помнишь? Еще и хромает? Помню прекрасно. Он мне еще присоединяться предлагал. Не уточняя, правда, к какой именно организации. - Не к организации. К редколлегии, - с авторитетной скорбью сказал Бутков. - На факультете затевался журнал. - Какой журнал? - Известно какой: самиздатский. Под названием "Феникс". В трех экземплярах должен был выйти. Но твой сосед Цыппо, - добавил Бутков, - нас опередил. - То есть как? - Выкрал редакционный портфель. - Как, то есть, "нас"? Ты что, тоже был в числе авторов? От окурка Бутков прикурил следующую сигарету. - Как автор я был представлен только одним эссе. - О чем? 317 - Под заголовком "Сеть доверия". Я тебе говорил когда- то... Там есть довольно острые моменты, но беда не в этом. Я был ответственным секретарем "Феникса". Я хлопнул Буткова по плечу, где и оставил свою руку. Мы сидели и курили. На лестничной площадке абортария - тремя этажами ниже - бывалые женщины утешали рыдающую неофитку, повторяя, что "не так страшен черт, как его малюют" и "лиха беда начало". Бутков нагнул свою вихрастую голову и снял с себя золотую цепочку с моим крестиком. - Бери обратно, раз воскрес, - сказал он. - А то еще заберут меня... Как бы не пропал. Ты, Алеша, как вообще себя чувствуешь? Я спрятал свой крест под несвежей больничной рубахой. - В каком смысле? _ Физически. - Нормально чувствую. _ Паршивая новость, Алеша. Но я обязан поставить тебя в известность... Дрожащими пальцами прикурил новую. - Ставь, раз обязан. - Просто не знаю, как быть. Тебе ведь негативные эмоции противопоказаны. - Я, Бутков, накачан транквилизаторами так, что эмоций не испытываю даже, когда мне хуй сосут в процедурной. Не тяни. Он прерывисто вздохнул. - В редакционном портфеле был и твой материал. Я убрал руку с его плеча. 318 - Мой? Он уронил голову. - Глава из твоего романа. Первая. Там где у тебя про Петербург. Я ее знаешь как назвал? "Санкт- Петербург, СССР". Помнишь, у Шервуда Андерсона? "Уайнсбург, Огайо"? - Постой-постой... Но каким же образом? Ты же сжег всю мою писанину в духовке? Когда я доходил? Он опустил голову. - ...Когда я, блядь, кровью исходил! Два литра! Первой — 151 —
|