|
- Натуральные. - Эй, подожди, - толкался юнец, - да подожди ты… - Потом, выскочив из "Ольстера", заорал нам вслед с большим презрением: -Тоже мне, наркомы!.. Наркомы не сексуют! * Вид на брандмауэры типично питерского каменного «мешка». Кривая комнатенка меблирована матрасом и удобным этим подоконником, на котором я частенько ночевал, глядя на бледные звезды предстоящей мне в этом городе судьбы. Сейчас сюда был выставлен старомодный баул, трофей моего папаши, куда я забил все, что было дорого, включая свою отроческую нумизматику – на 22 черный день. Еще на подоконнике высился «Ундервуд» эпохи Серебряного века. - Творил? Выдернул из-за валика лист, изорвал в клочки. - Закомплексованный ты юноша, - засмеялся Вольф и, переговариваясь по-английски с Тинеке и Анс, принялся набивать анашой папиросу «Северная Пальмира». Девчонки лежали на матрасе, нога на ногу. Я сунул руки в карманы и стал ходить меж тесных, но высоких стен - от двери к подоконнику и обратно. Посмотрел украдкой на часы, что не укрылось от Вольфа, который немедленно перЕщёл на русский: - Из-под опущенных ресниц, - продекламировал он из Тютчева, - угрюмый, тусклый огнь желанья... На, и огнь загаси! Я посмотрел на папиросу: - У меня поезд через два часа. И взял. - Без тебя не уйдет. - И поднес мне пламя спички. - Вдыхай как можно глубже, но сразу, смотри, не выпускай. Подержи в легких. Ву-а-ля... Теперь отдай ей, этой... Саскии. - Анс, - напомнил я. Он расхохотался мне в глаза, и я решил: «Накурюсь!..» После третьей затяжки Саския, то есть Анс поймала меня за запястье, чтобы вынуть из моего рта папиросу, и я - уж не знаю, как - оказался у нее на коленях, что вызвало очередной приступ хохота у Вольфа. 23 - Не сердись, - сказал он, - это просто эффект. - Мне почему-то вовсе не смешно, - ответил я. Анс положила мне левую руку на плечо, ткнув указательным правой в пришпиленный к обоям снимок: Томас Манн с толстодлинной «гаваной» в пальцах. До свала в Калифорнию. Мюнхенский период. - Это кто, Сартр? Я сделал попытку вырваться с колен, но Саския держала крепко. На этот раз Вольф смеялся взахлеб, подвизгивая, и Тинеке тоже, и моя бедная Анс кротко оправдалась. Ай хэв ноу, дескать, риэл мемори фор фэйсиз... Это, сказал Вольф, это... Фидель Кастро! Рилли? О ноу, ю лаф эт ми! Он, он, настаивал Вольф. Анаша обнаружила не лучшие черты его натуры. Бат... Энд веериз хиз бэрд? настаивала Анс. - А Брежнев велел ему побриться! И тут они захохотали так, что Тинеке пукнула, и не просто, а прямо как из пушки. Я испытал мстительную — 11 —
|