Карлики

– Чему это, по‑твоему, мы сочувствуем?

– Мы сочувствуем им в тот момент, когда на них наваливается груз ответственности за свои действия. Сама необходимость действовать сводит на нет все их добродетели. Куда только деваются мораль и нравственность. Лир, Макбет и Отелло в той или иной мере оказываются вынуждены держать ответ за то, что совершили, и при этом вести себя достойно у них не получается. А Лир и Макбет даже и не пытаются.

В табачном дыму раздался металлический звон денежного ящика под кассой.

– Все они лишь беспомощно наблюдают, как неумолимо срабатывает система причинно‑следственных связей, из которой они себя сами исключили. Они выпали из системы по той причине, что не смогли быть частью общества. Они не думают о других. Все их размышления и переживания по поводу других людей на самом деле поверхностны и иллюзорны. Уникальный набор личностных качеств дает им, если хочешь, возможность распоряжаться судьбами других. По крайней мере, так им кажется. Погоди минутку. Суть дела в том, что мы рассматриваем окружающий мир, исходя из существенных обстоятельств, относящихся к данному моменту, а эти персонажи считают, что не несут ответственности перед моральным кодексом, который не принимает в расчет их личные переживания. Эти ребята прокалываются на том, что пытаются силой одолеть тот механизм, частью которого сами являются, хотят они того или нет. Механизм – это и есть мораль, то есть стандарты, принятые большинством. Мне кажется, что Шекспир оправдывает и человека, и этот механизм.

– Если так, то с какой стати мы называем его нравственным поэтом? – сказал Марк. – Я имею в виду – посмотри, что он делает. Посмотри, как он себя ведет. Он никогда не пользуется спасательным жилетом общепринятых коммуникационных связей и, больше того, никогда не предлагает спасительного решения, которое было бы применимо для тебя, читателя, или хотя бы для него в лице его героев.

– Согласен.

– Тогда как можно применять к нему нормы морали, когда ты видишь, что он сам не знает, как поступить и в какую сторону направить своего героя? Мало ему без того проблем? Ты смотри, с чем он сталкивается. Он вынужден возвращаться назад, он проваливается по колено в трясину, он сбивается с курса, он пытается бежать от самого себя, он сводит свои размышления к геометрическим построениям, он забредает в тупики, он варится в собственном соку и в результате всегда оказывается почти не у дел: как писать, если сам не знаешь, о чем пишешь и куда тебя заведет выдуманный тобой сюжет. Но ткань сюжета никогда не рвется, в этом, старина, ему надо отдать должное. Все сшито аккуратно, без перекосов и пропущенных стежков. Дело свое он знает и прекрасно понимает, что стоит ему начать морализировать, как его пьесы окажутся в одном ряду с несостоятельными байками других драматургов.