|
Мамина сумочка пукнула. – Извини, дорогой, это сотовый. – Она порылась в сумочке, проверила номер. – Вьетнамский торговец удобрениями. Мне придется ответить. Я еще раз ткнул лопатой в кокон Тима. Вдруг среди ясного неба грянул адский вопль в стиле манги: Ye shen! Shenme shi ni, eren zhu mei dao wo xinai de shu jue? (О боги! Что вы, нечестивые свиньи, сделали с моим возлюбленным древесным папоротником?) Конечно, это был Кам. А с ним – невысокая энергичная дамочка в блондинистом парике, белых сапогах из сексшопа, огромных солнечных очках и белой кожаной куртке с кисточками. Несколько лет назад я видел в Лас-Вегасе проститутку точно в таком прикиде. Она покупала двадцать четыре коробки «судафеда». – свобода?! – воскликнул я. – свобода?! – пискнула мама. – Привет, Кэрол! Привет, Пенис! Первый взрыв ярости прошел, и Кам начал изъясняться понятнее. – Что вы сотворили с моим дорогим папоротником? Мать, под впечатлением от нового имиджа свободы, отнеслась к злости Кама приблизительно так же, как воспитательница детского сада – к завыванию малыша. – Ну, Кам, перестань сердиться! Я все тебе объясню. – Советую сделать это поскорее! – свобода, я думала, ты сегодня выступаешь в Сиэтле! – Собиралась, но мне позвонил Кам. – Кэрол! Почему ты выкопала мой папоротник?! – Кам, остынь! Я куплю тебе новый. – Зачем ты раскопала мой двор?! Мы с мамой переглянулись. Я не хотел брать рассказ на себя. – Кам… – начала мать. – В прошлом году у меня был роман с одним байкером. Ну, и кое-какие дела, по мелочи. Потом он отказался мне платить, ну и, слово за слово, его случайно убило током, и я его здесь закопала. И только что вспомнила, что у него в кармане остался ключ от банковского сейфа, который мне очень нужен. Наступило молчание. – Почему ты не сказала? – спросил Кам. – Я бы пригласил кого-нибудь из моих, гм, друзей-путешественников. Они бы выкопали все за десять минут! Кам и свобода перешли на другую сторону дыры. Мама сказала: – свобода,тебя почти не узнать! свобода (страшно сказать) зарумянилась и хихикнула. Ужасное зрелище. – Кам сказал, если я хочу быть настоящим радикалом, нет смысла скрывать свою буржуазную инерцию под туманом мертвых и архаичных диалогов двадцатого века. – Правда? Кам улыбнулся, словно говоря: «Смотрите, глупыши! Вы думаете, вы такие умные, политкорретные и все такое, но китайцы освоили искусство перевертывания слов в свою сторону еще до того, как ваш драгоценный Иисус был святой зиготой!» — 217 —
|