|
– Вот как. – Такое нынче время, лейтенант. С этой минуты вы лишаетесь доступа к секретной информации. Марри, будьте добры, вызовите тех двоих. Адъютант вышел. – Я даже попрощаться ни с кем не могу? – с дрожью в голосе спросил Редж. – Исключено. Входите, – кивнул он появившимся в дверях сержанту и капралу военной полиции, которые отсалютовали по всей форме. – Сержант Кларк уже оформил вашу командировочную. Вот она. Помогите, пожалуйста, лейтенанту Джонсу собрать вещи, а я тем временем подпишу. – Куда меня направляют? – Вам следует явиться на шестой транзитный пункт, вокзал Марилебон в Лондоне. Жаль, что придется отправить вас с сопровождающими. Такое нынче время. – Это вы уже говорили, сэр. – Я помню и, с вашего позволения, повторю еще раз. Благодарю вас за помощь, в определенных обстоятельствах она оказалась неоценима – я думаю, Марри, вы согласитесь со мной, – и мне очень жаль, что все так вышло. Разница между нами, Джонс, если забыть про звания и опыт, состоит в том, что я держу свои чувства при себе. Удачи вам. – Удачи, – повторил адъютант. Редж отдал честь, повернулся кругом и вышел, чеканя шаг. Окружающий мир вдруг исчез, он не замечал сопровождавшего его конвоя. Только когда все трое сели в поезд в Иктоне, Реджа словно прорвало, он сыпал проклятьями от Ипсуича до самого Лондона. Посторонних в купе не было. Сержант военной полиции сочувственно кивал и наконец по-братски спросил: – За что они вас так, командир? – А вам об этом что-нибудь сказали? – не отвечая, спросил Редж. – Ничего. Нам велели быстро собраться и сопровождать вас до транзитного пункта, а там сдать на руки кому полагается. – И следить, чтоб я не сбежал? – Ну, это само собой. Вы же не сбежите, командир? – Все равно поймают. Второй раз не сойдет. – А что, уже бывало такое? – Первый раз, представьте, за то, что я немца убил. А теперь – за то, что русских пытался от смерти спасти. Сообразив, что расспрашивать далее едва ли стоит, сержант угостил Реджа сигаретой. На вокзале они с капралом старались держаться как можно ближе к Реджу, а в поезде метро зажали его с обеих сторон. На 6-м транзитном пункте, том самом, куда вашему покорному слуге в свое время велено было вернуться не позднее полуночи, дежурный лейтенант тихо сообщил Реджу, что завтра Режд должен сопровождать группу в Эйвонмут, а там сесть на судно до Гибралтара. Никаких увольнительных. Дежурный сержант внимательно изучил лицо и приметы Реджа и только потом разрешил подняться наверх, в отдельную комнату, полагавшуюся ему по званию. Редж снял фуражку, пригладил волосы, сел на грязную койку и, облокотившись о свернутые одеяла, докурил подаренную на прощание сержантом военной полиции сигарету и стал думать, что делать дальше. В этот поганый Гибралтар он, конечно, не вернется. Ему нужно попасть в Ливерпуль, откуда через неделю отплывает «Герцогиня Бедфорд». И он сделает все, чтобы Мария Ивановна Соколова не попала на этот борт. Она-то, наивная, верила, что родина ждет ее с распростертыми объятиями, а любящий муж Петр Лаврентьевич Соколов, живой и здоровый, тоскует о ней в Свердловске. Она отметала уверения Реджа о том, что маршал Сталин, большой друг Уинстона Черчилля, чтоб им обоим ни дна ни покрышки, записал в изменники всех, кто запятнал себя пребыванием на Западе. Взгляд на советскую действительность изменился у всех, даже у несчастных, угнанных в рабство, не говоря уж о тех, которые добровольно перешли к немцам. В советских лагерях по ним нары плачут. Мария этому не верила, она лечила больных и раненых сначала по одну сторону фронта, затем – по другую и хранила верность клятве Гиппократа, ведь для врача не существует партийных, идеологических или национальных границ. В глубине души она таила надежду, что Родина, которая рождала героев, но и сурово казнила изменников, по достоинству оценит ее скромный, но, в сущности, героический труд. Она охотно отвечала на поцелуи Реджа, но слушать его не желала. — 133 —
|