|
— Пайпер что-то у нас украла?! — Вот это сложный момент… Она не крала наших вещей . Ну, вроде телевизора или браслета… Она просто не сказала мне одну важную вещь. Очень важную. А должна была сказать. Ты опустила глаза. — Что-то насчет меня, да? — Да, — ответила я. — Но я бы все равно тебя любила. На этой планете есть только одна Уиллоу О’Киф, и мне повезло ее родить. — Я поцеловала тебя в макушку, потому что не смела взглянуть тебе в глаза. — Странное дело, — продолжала я, сдерживая рыдания, — но чтобы эта тетя-адвокат нам помогла, мне придется сыграть в игру. Мне придется говорить неправду. Мне придется говорить такие вещи, которые очень бы тебя обидели, если бы ты не знала, что я просто притворяюсь. Теперь я внимательно следила за выражением твоего лица, чтобы видеть, понимаешь ли ты меня. — Вроде как по телевизору, где в человека стреляют, но он на самом деле не умирает? — уточнила ты. — Правильно. — «Но если это холостые патроны, почему из меня течет кровь?» — Ты будешь слушать всякое, возможно, кое-что прочтешь и подумаешь: «Моя мама такого сказать не могла!» И ты будешь права. Потому что когда я в суде, когда я говорю с этим адвокатом, я притворяюсь другим человеком. Хотя выгляжу точно так же и голос у меня не меняется. Я могу обмануть весь мир, но не хочу обманывать тебя. — Может, потренируемся? — Что? — Чтобы я научилась различать, когда ты врешь, а когда говоришь правду. У меня перехватило дыхание. — Хорошо. Молодец, что поставила Кэссиди подножку! Ты внимательно всмотрелась мне в глаза. — Врешь. Мне бы хотелось, чтобы это было правдой, но ты врешь. — Умница. Мисс Уоткинс не мешало бы выщипать брови. На твоем лице заиграла улыбка. — Тут трудно понять… Но нет, все-таки врешь. У нее, конечно, как будто гусеница на лбу сидит, но это только Амелия может сказать вслух, а ты — никогда. Я расхохоталась. — Честное слово, Уиллоу… — Правда! — Но я еще ничего не сказала! — А чтобы сказать, что ты меня любишь, не обязательно говорить: «Я люблю тебя». — Ты равнодушно пожала плечами. — Достаточно назвать меня по имени, и я уже сама знаю. — Но как? Когда я посмотрела на тебя в этот миг, то изумилась, насколько ты на меня похожа. Форма твоих глаз. Свет твоей улыбки. — Скажи «Кэссиди», — велела ты. — Кэссиди. — Скажи… «Урсула». — Урсула, — как попугай повторила я. — А теперь… — И ты ткнула себя пальчиком в грудь. — 124 —
|