Хрупкая душа

Я постучала в дверь.

— Готовы?

Она сидела на диагностическом столе, выпятив живот, словно подношение богам.

— Отлично, — сказала я, вставляя стетоскоп в уши. — Для начала послушаем вам грудную клетку.

Я подышала на металлический диск (я старалась не притрагиваться к пациентам холодными предметами) и осторожно приложила его к спине женщины. Лёгкие были абсолютно чистые: ни шумов, ни хрипов.

— Всё в порядке. Теперь займемся сердцем.

Отодвинув воротник, я увидела огромный шрам от срединной стернотомии — вся грудина ее была рассечена по вертикали.

— Это у вас откуда?

— Ах, это? От пересадки сердца.

Я изумленно вскинула брови.

— Вы же сказали медсестре, что у вас нет проблем со здоровьем!

— Это правда, — с улыбкой ответила пациентка. — Мое новое сердце работает как часы.

На прием ко мне Шарлотта стала ходить только тогда, когда решила забеременеть. До того мы были просто двумя мамашами, украдкой хихикающими над тренерами своих дочерей. Мы занимали друг для друга места на родительских собраниях и изредка ужинали в ресторанах вместе с мужьями. Но однажды, когда девочки играли у Эммы в комнате, Шарлотта призналась мне, что они с Шоном уже целый год пытаются зачать ребенка, и безрезультатно.

— Мы всё перепробовали, — сказала она. — Высчитывали овуляции, садились на диеты, чуть ли не вниз головами висели.

— А к врачу обращались?

— Ну… Я бы хотела обратиться к тебе.

Я не принимала пациентов, которых знала лично. Кто бы что ни говорил, невозможно оставаться беспристрастным врачом, когда на операционном столе лежит дорогой тебе человек. Вы можете возразить, что акушеры всегда берут на себя огромный риск (и я всегда выкладывалась на сто процентов в родильном зале), но риск становится еще чуть огромнее, если пациентка вам небезразлична. Если допустишь ошибку, то подведешь не просто пациентку — подведешь подругу.

— Мне кажется, это не лучшая идея, Шарлотта, — сказала я. — Не стоит переступать через эту черту.

— В смысле? После того как твоя рука побывала у меня в матке, ты не сможешь смотреть мне в глаза?

Я засмеялась.

— Нет. Для меня все матки, так сказать, на одно лицо. Просто врач должен соблюдать дистанцию и не позволять эмоциям вмешиваться в ход лечения.

— Но ведь именно поэтому ты идеально мне подходишь! — возразила Шарлотта. — Какой-нибудь другой врач может помочь нам, но ему будет наплевать. Мне нужен человек, который отнесется ко мне по-человечески. Человек, который хочет, чтобы у меня был ребенок, не меньше, чем я сама.