|
Столик у колонны не занят. Александр выдвигает стул, за которым она сидела. - К сожалению, я за рулем... - Заметил. - Стало быть, по "Бархатному"? Сгладим шершавость бытия. - Да уж, шершавость... Колодоебины. - Зато, я вижу, созидаешь. Что-нибудь особенное? - Так. Рассказец. - Про что? - Про пидарасов. - Для "Юности"? Для "Молодой гвардии"? - О чем бы ни писал, меня не публикуют. Так буду о том, что интересно самому. - В Центральном сквере знаешь домик-сказку? На задах у Драматического? - Сортир? - Там своего первого я вырубил. Одним ударом. Так и плюхнулся мордой в карболку. Не к обеду будет сказано... Давай! Они дают, берутся за приборы. - Кстати, я нашего недавно видел. Девятнадцать на двенадцать... - Где? - Тоже пиво пил. На пару с девушкой. Похоже, что единомышленницей. Если мысли у них есть... Адам вынимает новенькую десятку и, расплачиваясь за пиво и беф-строганов, щедро дает на чай. Гардеробщику, подавшему шляпу двумя руками, тоже отпускает рубль. Между пальмами открывается входная дверь. - Мальчики! Александр делает шаг назад, тогда как Адам снимает шляпу при виде решительной актрисы в черном шелковом тюрбане и каракулевой накидке. Суворовец в черной шинели и фуражке вносит и складывает мокрый зонт. - Сынуля мой... С непримиримым видом скуластый парень смотрит сквозь них. Со вздохом актриса берет Адама под руку: - На минутку? Включив в машине стеклоочистители, Адам сообщает: - Мечет икру мамаша. - По поводу? - Друг наш ее занятия прогуливает. Хе-хе: по мастерству. Просила проведать. - А позвонить? - Без телефона живет счастливчик... Обогнув кирпичные стены трамвайного депо, они пересекают проспект и покидают центр. Долгобродская давит на психику грузовиками. За переездом начинается Заводской район. - Твой дом. Александр оглядывается вчуже. Занавески на кухне отныне постоянно сцеплены прищепками, ибо что ни ночь, то семейный совет... - Что вздыхаешь? - Три взятых наугад окна... А что за миллионами других? "Победа" забрызгана до крыши, когда они выходят на улице под названием Радиальная. Далекая окраина. Рев самосвалов с магистрали. Пятнистая стена блочного дома крест-накрест расчерчена бетонным раствором, который выдавился и застыл навечно. Адам приводит Александра на последний этаж в однокомнатную квартирку, где тесно бархатному баритону: - Мальчишки! Либертины! А у меня, как назло, ничего нет пур вотр бон буш, для ваших красивых ртов. Не кефир же предлагать позавчерашний? - Мы отобедали. - Тогда, быть может, сплетемся в экстазе на десерт? Живыми вензелями? — 119 —
|