|
Дело было так. Наша рота лагерной охраны стояла под Иоссером. В роте было девять отделений. Четвертым отделением командовал ефрейтор Головня. Внезапно Головня помешался. В роте был смотр, и его отделение заняло пятое место. Головня рассвирепел, залез на чердак и открыл стрельбу. Ему хотелось перестрелять конкурентов. И он, действительно, ранил из автомата троих военнослужащих. Нас было сто человек. Когда началась стрельба, все разбежались. Некоторые бежали до самого винного магазина. Очень разумно действовала повариха Шура. Услышав стрельбу, Шура залезла в борщевой котел. Начальство объявило тревогу. За казармой собралось человек двадцать. Командир роты спросил: — Есть добровольцы? Выходи! Добровольцев не оказалось. Кому охота рисковать жизнью в мирные дни? Тогда начальство вызвало подкрепление. Мы ожидали его больше суток. Наконец прибыли два бронетранспортера и отряд сверхсрочников. Один бронетранспортер сломался возле переезда. Другой потерял управление и мягко съехал в карьер. Буксуя, он страшно рычал и не двигался. Сверхсрочники занялись починкой. Два часа спустя они захотели есть. Продуктов им не доставили. В результате они съели наше довольствие. А нам командование выдало по рублю. Чтобы мы шли в поселок за булкой. Часть наших солдат еще раньше ушла за «Агдамом». Теперь ушли все остальные. Головня, воспользовавшись замешательством, покинул чердак. Он сильно толкнул в грудь капитана Прищепу и убежал на лесобиржу. Там он напился этилового спирта, заснул и был арестован милицией. Когда его допрашивал замполит Бертельсон, Головня напевал: — Я люблю тебя, жид, что само по себе и не ново… Боюсь, что Головню расстреляли. Или посадили в сумасшедший дом. Мы же продолжали службу в нашей доблестной армии… ТО, О ЧЕМ Я СОБИРАЮСЬ РАССКАЗАТЬ…То, о чем я собираюсь рассказать, — невероятно. И произошло это на конференции в Лос-Анджелесе. Еще в самолете меня представили знаменитому ученому Джорджу Гибиану из Корнуэлла. Мы разговорились (Джордж превосходно владеет русским языком). Но поразило меня другое. Меня поразил его галстук. На вишневом фоне, пониже безукоризненного узла, золотилась отчетливая монограмма — «С. Д.». Это были мои инициалы. Я порозовел от гордости. Я и не думал, что моя популярность так велика. Всю дорогу я ласково подмигивал Гибиану… Началась конференция. Нас познакомили с ее организатором — госпожой Матич. Это была красивая молодая Женщина с чудесной улыбкой. Но поразило меня другое. Ее элегантные кожаные туфли были украшены моими инициалами — «С. Д.». — 56 —
|