|
Начать с того, что Достоевский считал роман Сервантеса книгой, которые посылаются человечеству по одной в несколько сот лет. Которую не забудет взять с собой человек на последний суд Божий... Заваривая пятый чай, он их увидел в окно. Аборигены на них оглядывались. Полы плаща разлетались, походка независима. Придерживая ее за локоток, экс-сержант нес сетку с продуктами. В шкафу Альберт отыскал его летнюю одежду и, несколько опережая сезон, был на ветру, как ангел - разве что слегка замаранный. Он встретил их отчужденным стуком машинки. - Писатель милостью Божьей, - приобнял его Альберт. - Когда-нибудь выйдет из подполья и удивит страну. Александр сбросил его руку. - А может быть, и мир. Vamos a la cocina...* * Идем на кухню... (исп.) Запахи с кухни отвлекали от размышления о природе идеала, но перед тем, как сдаться, он долго сглатывал слюну. Инеc снимала со сковородки мясо. Не в виде котлет, а одним куском - еще и с кровью. - Это куплено в СССР? - Инеc, - кивнул Альберт, сдирая с водки станиоль. - Показала мне "Кулинарию" у станции "Проспект Вернадского". Туда завозят для испанцев. - Каких испанцев? - Испанцы там московские живут. Эмигранты той войны, их дети. Видел там красные дома? Квартал повышенной категории, но им не нравится. Буэнос-Айрес называют. Да, Инеc? Мол, дует. А я бы жил. Зачем я не испанец? Ну что, друзья... Прекрасен наш Союз? Она выпила одним глотком. - Ого, - польстил Альберт. - Русский бой-френд научил? - Русского не было. - За все это время? Не поверю. - Русские меня за женщину не принимают. В отличие от Парижа меня здесь даже изнасиловать никто не попытался. - Она засмеялась. - Там, где я снимаю, - сосед. Однажды схватил меня и все определил на вес: "Е...ть нельзя. Не тянешь". Альберт поперхнулся. - С-скоты... - Нет, он по-своему душевный. Сначала зарубить хотел, потом мы подружились. А с русскими отец мне запретил. С кем угодно, только чтоб не русский. - Русские разные бывают. - Конечно. Вы, например, совсем другие. - А кто ваш папа? - Отец? Он литератор. - Книги пишет? - Статьи. - Первая колом, - налил Альберт, - вторая соколом... - А если уже первая, как вторая? - Тогда вторая пойдет, как третья. Маленькими птичками. - Мелкими пташками, - сказал Александр, не выдержав глумления полиглота над родным языком. - Хорошо мне с вами... Альберт добавил: - Пьется. - Пьется тоже. Потому что вы хорошие. - Иногда. - Не очень часто. - И чем дальше, тем все реже. - Увы. - Нет, - упиралась она. - Таких я не встречала. Альберт поднял брови на его взгляд: мол, что тут скажешь? Такой вот человек... — 14 —
|