|
- Каждый день - и новое? - поразилась Тина. - А мы на старое и не пойдем, надо очень. У нас этот… Дом моделей, промтовары заграничные. Из томного угла строго смотрели древние лики. И матерь божья уже не улыбалась, а хмурилась, да кто глядел-то на нее с той поры, как старуха душу отдала? Вперед все глядели, в этот, как его… в модерн. - Да, ставит Федор Ипатыч дом - картинка. А старый освобождается: так куда ж его? Продавать жалко: гнездо родимое, там Вовочка мой по полу ползал. Вот Федор Ипатыч и наказал вам его подарить. Ну, пособите, конечно, сначала новый поставить, как водится. Ты, Егор, плотничать навострился. Подсобили. Два месяца Егор от зари до зари топором тюкал. А зори-то северные: растыкал их господь по дню далеко друг от друга. До знона намахаешься, покуда стемнеет. А тут еще Федор Ипатович пособляет: - Ты еще вон тот уголок, Егорушка, притеши. Не ленись, работничек, не ленись: я тебе дом задарма отдаю, не конуру собачью. Дом, правда, отдал. Только вывез оттуда все, что еще червь не сточил: даже пол в горнице разобрал. И навес над колодцем. И еще погреб раскатал да выволок: бревна там в дело могли пойти. За сараюшку было взялся, да тут уж Харитина не выдержала: - Змей ты подколодный кровопивец неистовый выжига перелютая! - Ну, тихо, тихо, Харитина. Свои ведь, чего шуметь? Не обижаешься, Егор? Я ведь по совести. - Дык это… Стало быть, так, раз оно не этак. - Ну, и славно. Ладно уж, пользуйтесь сараюшкой. Дарю. И пошел себе. Ладный мужик. И пиджак на нем бостоновый. Помирились. В гости захаживали. Робел Егор в гостях-то в этих, хозяина слушал. - Свет, Егор, на мужике стоит. Мужиком держится. - Верно, Федор Ипатыч. Правильно. - А разве есть в тебе мущинство настоящее? Ну, скажи, есть? - Дык ведь как… Вон баба моя… - Да не про то я, не про срам! Тьфу!.. Смеялись. И Егор со всеми вместе хихикал: чего ж над глупым-то не посмеяться? Это над Федором Ипатовичем не посмеешься, а над ним-то - да на здоровье, граждане милые! С полным вашим удовольствием!.. А Тина только улыбалась. Изо всех сил улыбалась гостям дорогим, сестре родимой да Федору Ипатовичу. Этому - особо: хозяин. - Да, направлять тебя надо, Егор, направлять. Без указания ты ничего не спроворишь. И жизнь самолично никогда не осмыслишь. А не поймешь жизни - жить не научишься. Так-то, Егор Полушкин, бедоносец божий, так-то… - Да уж, стало быть, так, раз, оно не этак… 2Но зато был Колька. - Чистоглазый мужичок растет, Тинушка. Ох, чистоглазик парень! — 98 —
|