Садовник

Ренд опустился без сил обратно в кресло, а президент встал и протянул Шансу руку.

Шанс вспомнил, что на телевизионных пресс-конференциях президент всегда смотрел собеседнику прямо в глаза, и посмотрел на президента таким же образом.

– Очень рад познакомиться, мистер Сэдовник, – сказал президент, усаживаясь на свое место. – Я много о вас слышал.

Шанс стал думать, откуда президент мог о нем слышать.

– Садитесь, мистер Сэдовник, – сказал президент, – и давайте вместе пожурим нашего друга Бена за то, что он добровольно заточил себя в этом доме. Бен… – и президент наклонился к старику, – страна нуждается в вас, и я как глава исполнительной власти не могу удовлетворить вашу просьбу об отставке.

– Я готовлюсь к вечному покою, мистер президент, – тихо ответил Ренд, но я не сетую; Ренд прощается с миром, мир прощается с Рендом – честная сделка, не правда ли? Безмятежность, спокойствие и заслуженный отдых – не к этому ли я стремился всю жизнь?

– Давайте серьезно, Бен, – сказал президент, отмахнувшись от этих слов рукой, – я знаю, вы большой философ, но в первую очередь вы – деловой, энергичный человек! Зачем говорить о смерти, поговорим лучше о жизни! – Он зажег сигарету. – Мне сказали, что вы не сможете выступить сегодня на собрании Финансового института?

– Не смогу, мистер президент, – сказал Ренд. – Доктора непреклонны. И не только они. Непреклонна моя боль.

– Ну что ж… да… в конце концов, это всего лишь собрание. Душой вы будете с нами, я уверен. Институт остается всецело вашим детищем, отпечаток вашей личности лежит на всей его деятельности.

Мужчины ушли с головой в беседу. Шанс не понимал почти ничего из того, что они говорили, хотя они часто бросали на него взгляды, словно приглашая принять участие в разговоре. Шанс решил, что они нарочно говорят на другом языке, чтобы он ничего не понял, но тут президент обратился прямо к нему:

– А вы, мистер Сэдовник, какого мнения по поводу плохой погоды на Уолл-стрит?

У Шанса по спине пробежали мурашки. Он почувствовал, что все его мысли выдраны, словно корешки, из уютной влажной почвы и бессильно болтаются в воздухе. Он посмотрел на ковер и наконец ответил:

– В саду, – сказал он, – периоды роста непостоянны. За весной и летом приходят осень и зима. А потом опять весна и лето. Пока не повреждены корни, все в порядке.

Шанс поднял глаза; Ренд одобрительно смотрел на него, президент, похоже, тоже был доволен.

– Должен сказать, мистер Сэдовник, – воскликнул президент, – что более оптимистического заявления я не слышал ни от кого уже давным-давно!