Вокруг себя был никто

В первую ночь мамлюки поставили большие щиты, и щиты, сделанные из прутьев, и выстроились перед стенами Ибетлина. И на вторую ночь они приблизились еще, и так приближались, покуда не подошли к водяному рву, и за названными щитами были воины, сошедшие со своих лошадей на землю с луками в руках.

Пятнадцать тысяч мамлюков закованных в железо, продвигались все вместе, меняя стражу четыре раза в день. В Ибетлине же находилось от восьми до двенадцати тысяч душ населения, но насчитывалось только шестьсот или семьсот рыцарей и шесть тысяч пеших сержантов. Когда мамлюки продвинулись до водяного рва, они возвели стену из поленьев, дабы защитить свои легкие машины, карабоги, которые метали очень часто и причиняли больше зла, чем большие машины, так что к месту, откуда карабоги бросали камни, никто не осмеливался приблизиться.

Под защитой этого укрепления сарацины подкапывали первую стену; осажденные отвечали более глубокими подкопами, пока часть стены второго двора, которая больше других выдавалась вперед, не рухнула, образовав брешь в первом кольце укреплений.

И когда настал день, рыцари на совете высказали мнение выйти со всех концов на лошадях и пешими и сжечь деревянное сооружение; таким образом, монсеньер Сенешаль ордена Храма и его люди, и мессир Паоло де Битьям и прочие рыцари подошли ночью к Яффским воротам. И приказал Сенешаль одному провансальцу, который был виконтом Азура, поджечь деревянное сооружение большой машины эмира; и они вышли в эту ночь и оказались около деревянного сарая; и тот, кто должен был бросить огонь, испугался, и огонь отлетел недалеко, упал на землю и возгорелся на ней, не причинив машине вреда.

Все мамлюки, находившиеся там, всадники и пешие, были убиты; а наши люди, все братья и рыцари, заехали настолько вперед между палатками, что их лошади запутались ногами в веревках шатров и споткнулись, и тогда мамлюки их перебили; и таким образом мы потеряли той ночью восемнадцать всадников, братьев ордена Храма и рыцарей-мирян, но захватили много мамлюкских щитов больших и маленьких, и трубы и литавры.

От луны было светло, как днем, и Ал аль-Караб, эмир Флорентина, охранявший этот сектор фронта, собрал две тысячи всадников, перед которыми небольшому отряду из трехсот воинов, окружавшему Сенешаля ордена Храма, пришлось отступить. Вылазки, которые предлагалось осуществить через другие ворота города, не состоялись, так как мамлюки были предупреждены и подготовились к защите.

Другая атака, – на сей раз безлунной ночью, – удалась ничуть не лучше, мамлюки были уведомлены и устроили такое освещение сигнальными огнями, что казалось, у них был день, и атаковали столь сильно наших людей стрелами, что казалось, будто пошел дождь.